Объект 802: радиоактивное наследие для Бреста

Объект 802: радиоактивное наследие для Бреста

На месте жилых кварталов в Бресте более полувека разгружали радиоактивную урановую руду. Сегодня здесь живут люди, гуляют дети. Из-за неправильного обращения с радиоактивными отходами «Объект 802» ещё долгое время будет опасен для всего белорусского города. «Безопасность РАО» представляет расследование «Журнала» и «Зелёной сети»:

Если бы радиация имела цвет, запах или температуру, то многих бед можно было бы избежать. А так лежит посреди города куча радиоактивного мусора – а рядом строятся дома, мамы гуляют с колясками. Как, например, на улице Машерова в Бресте, где в советское время грузили в вагоны уран.

B 2004 году радиоактивный мусор и грунт отсюда вывезли, и объект отдан под строительство торгового центра.

«Рабочим сказали – там радиация. А они: ну и что, Чернобыль пережили, сейчас работу закончим, водочки пару стаканов, и всё выйдет», – рассказывает один из участников работ по дезактивации Олег (имя изменено по просьбе героя).

«Объект 802» в течение нескольких десятков лет был опасен для всего города. И из-за неправильного обращения с отходами ещё долгое время будет опасен. Даже если сейчас на поверхности все показатели в норме.

Откуда в Бресте уран

Урановая руда следовала с рудников Чехословакии на советские обогатительные заводы по железной дороге через Польшу. Железнодорожное полотно в Беларуси до сих пор на 8,5 см шире, чем у западных соседей. Во времена Союза колёса у вагонов не меняли – грузы просто перемещали из одних вагонов в другие.

 Евгений Бганцев, 1998 год

В 1950-е годы урановую руду возили на открытых платформах кучами и перегружали вручную, уран просыпался на землю. Платформы и вагоны обмывали водой, которая стекала в грунт без какой-либо очистки или утилизации.

«Беларусь сейчас несёт полную ответственность за эти опасные отходы советских времён, и никуда спихнуть их не удастся. Такое вот наследие Союза», – говорит Андрей Ожаровский, член международного экологического фонда «Беллона», российский инженер и физик.

Наследие без наследников

О необходимости ликвидировать опасный мусор заговорили ещё в начале 1990-х – Чернобыль научил обращать внимание на радиацию. И тем более – на такие опасные объекты в центре города. Ещё по заказу СССР украинскому предприятию «ВостГОК» из города Жёлтые Воды было дано задание на дезактивацию загрязнённого ураном объекта в Бресте.

«ВостГОК» – уранодобывающий завод, располагающий полным спектром специалистов по работе с урановыми рудами. Подобный проект они осуществили на такой же перевалочной базе в украинском городе Мукачево. Проектные работы для санации «Объекта 802» в Бресте начались, но не закончились, поскольку после развала Союза самостоятельная Беларусь не смогла заплатить украинцам за их работу.

В итоге радиоактивный объект более десяти лет был заброшенным городским пустырём. Местные жители рассказывают, как выгуливали там собак, сталкиваясь с подростками, которые искали в этих безлюдных местах приключений. В старой бытовке на территории базы ютились люди без определенного места жительства.

Польская (довоенная) карта канализации Бреста. На ней виден участок железной дороги, ведущий в тупик (обозначен красным квадратом) – «Объект 802»

Брестский фотограф Евгений Бганцев вспомнил, что снимал на заросших бурьяном рельсах фотопортреты.

Некоторое время объект охранял деревянный забор, впрочем, не слишком эффективный против любопытных. И тем более неэффективный против радиоактивного излучения. Никаких знаков опасности или запрета прохода на территории не было.

Брестчане рассказывают, что в 1990-е годы в город с экскурсией приехала японская делегация. По дороге в Брестскую крепость у визитёров вдруг запищали личные дозиметры, что заинтересовало японцев больше, чем культурная программа. Различные вариации этой легенды – первое, что местные жители вспоминают, если спросить их об истории «Объекта 802».

Подробно о загрязнении

Всё это время на территории объекта было небезопасно. В 2001 году возникла необходимость вернуть этот лакомый кусок земли города в состояние, пригодное под застройку. По заказу брестского «Белкоммунпроекта» были проведены замеры радиоактивности. Они показали колебания радиоактивного фона на поверхности от 8 до 120 мкр/час. Это значительно выше нормы: верхним допустимым для человека пределом считается радиационный фон до 50 мкр/час, нормальным – до 12 мкр/час.

Кроме того, гамма-активность почв и пород на глубине до полуметра изменялись от 500 до 1650 мкр/час. Грунт на этой территории содержал радон в количествах, превышающих фоновый уровень в десятки и сотни раз. На основании этих замеров был разработан регламент и технология проведения работ.

Во время дезактивации в 2004 году замеры делал Институт радиологии из Пинска, который был ответственным за радиологический контроль в ходе выполнения работ. Их карта показывает аномальные зоны с повышенным радиоактивным фоном по всей территории объекта. Загрязнение получалось пятнистым, повсеместным и хаотичным.

Гамма-радиоактивность на поверхности – это только один из показателей, по которым можно судить об уровне радиационной опасности.

«Основная опасность урана – это альфа-активность. Если альфа-активное вещество попадает внутрь организма, оно просто расстреливает наши клетки», – говорит Андрей Ожаровский.

Альфа-активность нельзя измерить обычным дозиметром. Нужны соответствующие приборы и специалисты. Неизвестно, проводились ли такие измерения на «Объекте 802» при подготовке технического регламента для дезактивации.

На глубине 1-6 метров на территории «Объекта 802» расположен горизонт подземных вод. Почва здесь отличается хорошей способностью к инфильтрации от 0,5 до 16 м/сутки. Это – зонa действующих водозаборов города Бреста.

По сведениям из регламента о проведении работ по дезактивации, разработанным институтом энергетических и ядерных исследований в Соснах, в 1991 году глубина проникновения урана на «Объекте 802» составляла около одного метра, а уже в 1999-м – до 1,8 м от земной поверхности.

«Как только радиоактивные вещества оказываются в окружающей среде, вы не можете их сдержать, – говорит Владимир Сливяк, эксперт организации «Экозащита». – Если это была земля, загрязнённая ураном, то грунтовые воды уже перенесли часть этого загрязнения куда-то ещё. Очистка же произошла не сразу после загрязнения, а существенно позже. Собрать всю «разбежавшуюся радиацию» уже никак невозможно. В итоге рано или поздно она попадёт кому-нибудь в организм с водой – и этот человек никогда не узнает, в чём причина его/её какой-нибудь странной болезни».

Дезактивация

В чём причина некоторых странных болезней тех, кто участвовал в уборке радиоактивного мусора, тоже нельзя утверждать однозначно. Связать болезни можно с чем угодно. В том числе с тем, что рабочие из строительного треста БМС-209 («Брестспецмонтажстрой») из Кобрина в 2004 году не были подготовлены и не понимали, насколько важно соблюдать меры личной безопасности.

Тех, кто работал на дезактивации «Объекта 802», регламент проекта относил к категории «персонал». То есть это должны были быть люди, специально обученные и квалифицированные для работы с радиацией.

«Рабочим выдавали индивидуальные дозиметры. Но люди никогда таких приборов не видели. Они их теряли, открывали ради интереса, вертели, у многих терялись кристаллики. Узнать, какую дозу облучения сколько на самом деле получил человек, было невозможно», – рассказывает Олег, который участвовал в дезактивации «Объекта 802» в 2004-м.

 «На осуществление работ, стоимость которых долго дебатировалась, деноминировалась и удешевлялась в различных госинстанциях, выделено 5,6 млрд рублей, а на 2004 год – 2 млрд рублей». 5,6 млрд рублей в 2004 году – это примерно 2,6 млн долларов

По его словам, рабочим были выданы респираторы, но никто ими не пользовался, поскольку стояло жаркое лето. Многие работали без рубашек и маек.

В ходе дезактивации «Объекта 802» демонтировали железнодорожные пути, рельсы и старые бытовки. После этого экскаватором и бульдозером снимали верхний слой заражённого грунта – около полуметра. Все отходы дезактивации погрузили на машины и вывезли на пункт хранения в 38 км от Бреста.

«В центре находилась железнодорожная рампа. Частично её пришлось разбирать руками, перебрасывать арматуру. Были рельсы, железобетон. Насколько я понимаю, их никто не захоранил, на пункте захоронения я их не видел. Скорее всего, кто-то вывез себе на дачу», – вспоминает участник дезактивации.

Остатки старых железнодорожных путей лежали на «Объекте 802» до осени 2016 года. При расширении улицы и застройке площадки их убрали окончательно

Работы на объекте продлились четыре месяца – с мая по сентябрь 2004 года. За это время Олег, один из тех, у кого сохранился личный дозиметр, получил накопленную дозу облучения около 30 миллизиверт.

По нормам, принятым в Беларуси и соответствующим международным нормам МАГАТЭ, максимально допустимая доза для «персонала» – 20 миллизиверт в год.

Для населения, не входящего в категорию «персонал», – 1 миллизиверт в год. На объекте постоянно находилось около 15 человек: экскаваторщики, бульдозеристы и двое руководителей подразделения.

Самым главным «врагом» для рабочих была пыль от поднятия грунта. С ней люди вдыхали альфа-частицы, находящиеся в земле. На фото «Брестского курьера» видно, что люди работают без масок или противогазов, а Олег утверждает, что единственная пылесбивальная машина часто не работала, не было воды. У ответственных за радиационный контроль не было приборов, с помощью которых можно было бы замерить полученные дозы радиации, в том числе альфа-загрязнение на руках или одежде. В конце рабочего дня у рабочих замеряли только гамма-излучение.

«Выйти за ворота объекта посреди рабочего дня мог любой работяга. Никто не запрещал выйти на перекур или сбегать на угол улицы в магазин в рабочей одежде, ворота были открыты, и никакого контроля не было. И заходить мог, кто угодно», – рассказывает Олег.

Первая полоса газеты «Брестский курьер» за 27 мая 2004 года

При этом регламент проведения дезактивационных работ предписывал предприятию-исполнителю быть подготовленным к радиационной опасности на объекте. В том числе – провести «обучение, сдачу экзаменов персоналом, обеспечить их спецодеждой и средствами индивидуальной защиты».

Действующие на тот момент законодательные нормы Беларуси также исключали, что люди категории «персонал» будут работать на объекте с повышенным радиационным фоном без спецодежды и средств индивидуальной защиты.

Радиоактивный могильник в деревне Струга

Радиоактивный мусор и грунт вывезли и захоронили в 38 км от Бреста, в трёх километрах от деревни Струга, на границе Брестского и Малоритского районов. Рядом с полигоном твёрдых бытовых отходов, а попросту свалки, принадлежащей Брестскому мусороперерабатывающему комбинату, был сооружен могильник на площади 3,46 гектаров.

На дно котлована из насыпного грунта была уложена глина слоем в полметра. Глина сверху была укрыта слоем из полиэтилена, на который насыпался местный чистый грунт. В этот грунт были уложены отходы дезактивации, земля, щебень, металлоконструкции слоем примерно в полметра, и сверху укрыты таким же защитным слоем из грунта, полиэтилена и глины в обратном порядке. Глина и полиэтилен должны защитить от инфильтрации радиоактивных веществ в окружающую среду.

«Закапывать в глину – это однозначно небезопасный способ. Это очень старый подход, когда низкоактивные вещества помещали в ямы, вырытые в глине, и считали, что это нормально. Так делали в Советском Союзе, когда знания об опасности радиоактивных веществ были недостаточны по сравнению с периодом после Чернобыля. Но уже в 2000-х существовали другие методы, чтобы изолировать радиацию – хотя бы битум и цемент», – говорит Владимир Сливяк.

Радиоактивный могильник в деревне Струга. Колючая проволока лежит на земле давно, запутанная в корнях сорняков и в траве. Доступ на пункт захоронения ядерных отходов со стороны леса свободный. И никаких предупреждающих знаков нет

На территории могильника гамма-излучение в норме. На поверхности растут ели и другая местная растительность. По регламенту, пункт захоронения должен быть обозначен знаками радиации через каждые 60–90 метров и ограждён колючей проволокой. Контроль состояния могильника и пробы почв и воды должны проводиться два раза в год. После первых 60 метров по периметру, колючая проволока обрывается и запутывается в растительности.

Пока не существует технологий, позволяющих безопасно захоронить ядерные отходы раз и навсегда. Периоды распада и полураспада некоторых радиоактивных веществ составляют тысячи лет. В зависимости от прочности материала, в котором они изолируются, отходы необходимо периодически перезахоранивать и тщательно следить за состоянием могильника или пункта хранения.

«Конечно, это не Чернобыль. Но любое радиоактивное вещество опасно, тем более в такой близости от людей. И если мы не подходим серьёзно к изоляции, мы в конце концов получим утечку радионуклидов, которые в итоге попадут в организмы людей», – рассуждает Владимир Сливяк.

Пункт захоронения принадлежит брестскому предприятию «Коммунальник». В их кадровом составе есть эколог, который отвечает за санитарное и экологическое направление работы всего ЖКХ, в том числе и за состояние радиоактивного могильника в деревне Струга.

Фоновое гамма-излучение на поверхности котлована, где захоронены отходы дезактивации, – в норме

«Беларусь отчитывается во всех инстанциях и перед МАГАТЭ, что мы готовы к новому атомному проекту. Отсутствие нормальной практики обращения с отходами – это практически официальное заявление о том, что Беларусь не в состоянии будет справиться и с отходами атомной станции, которые будут во много раз опаснее, чем просыпи урановой руды. Пусть в качестве примера покажут, что нужно сделать с этим могильником, – говорит Андрей Ожаровский. – Пусть приедет МЧС, возьмёт лопаты в руки, раскопает всё это, упакует в сертифицированные контейнеры, построит бетонное здание и будет хранить на балансе государства в течение всего периода активности, а это четыре с половиной миллиарда лет».

По мнению экспертов, надёжность схемы хранения радиоактивных отходов в «глиняном замке» – не больше пары десятков лет. Затем вследствие эрозии почв, изменения режима осадков и других природных факторов герметичность этого «пирога» может нарушиться.

Мы и пепел

Жители деревни Струга собирают в лесу возле могильника грибы. Об этом нам рассказали продавцы в местном магазине. Рабочие полигона ТБО предупредили, что если на радиоактивный могильник пройти без специального разрешения, то «будут проблемы». Оставалось только догадываться, у кого взять разрешение и кому его показывать.

Человек в огороде у своего дома убегал от диктофона и не желал общаться на тему «что у вас там за знак радиационной опасности за деревней».

Рампа на могильнике, где обмывались водой выезжавшие с разгрузки машины. По дороге на пункт захоронения они должны были быть оборудованы знаками радиационной опасности или опасного груза. Как утверждает участник дезактивации, никаких обозначений на грузовиках не было

Старушка, входящая в калитку, из-за которой высилась пальма из пластиковых бутылок, рассказала, что когда-то местные жители протестовали против этого могильника, даже пытались не пускать машины:

«Но кто на нас смотрит, миленькие? Кто на нас смотрит, кому мы нужны? Мы кто для них? Мы – пепел».

В самом Бресте о дезактивации и «Объекте 802» нет внятного общественного мнения. Многие предпочитают не задумываться и не рассуждать об этом: мол, жить всё равно здесь ­– зачем тогда постоянно волноваться, если всё равно ничего не изменить.

Многие просто не верят, что можно добиться правдивой информации. Ходить по забетонированной после дезактивации поверхности сейчас действительно безопасно – но среди местных жителей бродят слухи о том, что это место до сих пор «неблагополучно».

«Априори существует чувство, что я не могу доверять нашей власти или каким-то службам, что они в любом случае пойдут на выгоду для своих инвестиций. Никто не будет разглашать проблемы, если на кону стоит большой проект, за который город получит большие деньги», – считает Алина Деревянко, сотрудница Фонда развития Брестской крепости.

В 2003 году в «Советской Беларуси» появилась публикация о том, что опасность радиоактивного объекта в Бресте переоценена, и в целях удешевления проекта можно было бы ничего вообще не убирать, а просто взять и закатать в асфальт, а сверху построить дома. При этом в статье не отрицается, что радиационный фон на территории был повышен.

«Объект 802» осенью 2016 года. Ведутся новые работы по расширению улицы и укладке асфальта. Двухэтажное здание с зеленой вывеской – торговый центр. Он стоит на месте, где наблюдалось наибольшее радиоактивное загрязнение

«Вот бы у людей, работающих над этим, было осознание того, что они делают. Ощущение ответственности за других, подготовка, соответствующее образование. Но мы видим, что происходит вокруг: начиная от захоронения радиоактивного мусора и заканчивая капремонтом в моём доме. Если такие же специалисты будут работать на АЭС, то у меня это вызывает большие опасения и страхи», – говорит Аня, артистка брестского театра «Крылы халопа».

Но и это ещё не всё

На самом деле, в Бресте было два таких пункта перегрузки урановой руды. Второй – «Объект Западный» – находится в районе существующих железнодорожных путей, между улицей Героев Обороны Брестской крепости и железнодорожной веткой на Варшаву. Одновременно с «Объектом 802» его также дезактивировали…

Вероника Чигирь, Анна Дапшевичюте, Игорь Корзун

One comment

  1. Anton Iskov

    Этот объект всегда представлял опасносность для населения.
    Вот что написано в статье «Жабинка»(Wikiwand):»12 апреля 1985 года возле станции Жабинка был ликвидирован пожар на поезде перевозившем ядерное топливо с объекта 802 (Брест) на ПО «Маяк» «.
    Более подробно об этой аварии можно прочесть в статье из газеты «Факты» от 21 апреля 2005 года ( https://fakty.ua/56639-quot-kogda-pri-vzryve-ya-zaslonil-svoim-telom-shestiletnyuyu-devochku-to-dazhe-ne-pochuvstvoval-boli-ot-oskolkov-izreshetivshih-ruku-quot ).

Добавить комментарий для Anton Iskov Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *