В Хатанге протестуют против перевалки радиоактивной руды

Жители сельского поселения Хатанга на самом севере Красноярского края, требуют проведения референдума: люди против транспортировки и складирования в их поселке радиоактивной руды редкоземельных металлов.

Ее, согласно проекту компании «ТриАрк Майнинг» (совместное предприятие госкорпорации «Ростех» и компании ICT), повезут по зимнику из Якутии, с Томторского месторождения. В Хатанге будет перевалочный пункт: здесь руда будет «дожидаться» навигации, потом ее по Северному морскому пути, а дальше – по железной дороге – доставят на металлургический комбинат в Краснокаменск.

Люди в Хатанге уверены: этот проект опасен для их жизни.

«Кто-то хочет заработать за счет нашего здоровья»

Самый большой зал местного дома культуры 30 марта был заполнен до отказа: здесь проходила встреча жителей Хатанги с представителями компании «Восток-Инжиринг». Эта дочерняя структура компании «ТриАрк Майнинг» была создана специально для разработки Томторского месторождения редкоземельных металлов и ниобия в Якутии.

Изначально планировалось перевозить руду по Лене. Но бизнесмены подсчитали, что это не лучший маршрут с точки зрения экономики. К тому же и жители Якутии воспротивились этому: люди боятся, что радиоактивная руда погубит реку. Тогда и появился вариант с Хатангой. И он, видимо, окончательный.

Представители «Восток-Инжиниринга» на встрече рассказывали: Томторское месторождение уникально по запасам и по содержанию редкоземельных металлов, которые используются в оборонной промышленности, авиа- и машиностроении. Томтор сможет давать их больше, чем крупнейшие в мире месторождения Бразилии и Китая. А транспортировка руды не представляет никакой опасности. Но жители Хатанги считают по-другому и требуют независимой экспертизы и руды, и проекта в целом.

– Народ у нас взбунтовался, и слава богу. Мы уже выяснили, что государству не нужно столько редкоземельных металлов, сколько собираются добывать на Томторе, а всего 15% от этого количества. Остальное пойдет на продажу, на экспорт. То есть кто-то будет зарабатывать на нашем здоровье, на здоровье наших детей – ведь руда радиоактивная. Мы консультировались со специалистами-геологами, они это подтвердили. Мы, сказать честно, в панике и в шоке, – говорит Юрий Тютрин, житель села, редактор сайта «Хатанга.рф».

​В компании «Восток-Инжиниринг» заявляют: в самих населенных пунктах руда храниться не будет, склады построят в нескольких километрах от них.

– Перевозить руду будут в специальных герметичных биг-бэгах (МКР – мягкий контейнер). Безопасность эксплуатации МКР обеспечивается за счет конструкции упаковочного комплекта: два слоя с полиэтиленовым вкладышем между ними дают шестикратный запас прочности от разрывов и просыпаний. Упаковка выбрана на основании опыта использования МКР для транспортирования грузов в условиях Крайнего Севера, – говорит Сергей Сергиенко, управляющий директор компании «Восток-Инжиниринг».

Но даже если контейнеры будут абсолютно надежны, всегда есть вероятность аварии, уверены в Хатанге.

– Я на одном из сайтов Якутии недавно прочел: «По нашей красавице Лене не будут возить радиоактивную руду». Причем эта статья приводится и на сайте компании «ТриАрк». Признают, значит, что руда радиоактивная и опасность существует. А Хатанга, получается, не такая уж красавица, к нам можно? Ровно половина зимника пройдет по льду реки Хатанга, а мы все знаем, сколько техники там топится. В данном случае это будет техника с радиоактивной рудой. Но, кроме того, будут нарушены пути миграции оленя, кочевые пастбища, растения погибнут – эта трасса станет мертвой территорией. Олени уйдут от нас. И это разрушит нашу нормальную жизнь. Хотя бы в том смысле, что местные в основном и питаются олениной и рыбой, остальные продукты, которые к нам завозят, просто непомерно дорогие, космические, – рассказывает Юрий Тютрин.

​Но и это не все. В Хатанге уже подсчитали: за 5 месяцев по зимникам к ним завезут 170 тысяч тонн руды. Это значит, что каждый день через село пройдет 130 большегрузов.

– Для сравнения: сейчас у нас бурый уголь возят четыре машины, и эти КамАЗы разбили дорогу настолько, что нечем дышать. А тут сто тридцать! А ведь где-то их нужно ставить, и людям, работающим на них, надо где-то находиться. А где? Тут иной раз два сторонних вездехода приедут – и непонятно, куда им деваться. И все это будет в тундре, она будет разбита, захламлена и загажена топливом, металлом. Сейчас много говорится про развитие северного экологического туризма. К нам туристы и едут – через нас, например, добираются до плато Путорана, объекта наследия ЮНЕСКО. А какая уж тут будет экология! – говорит Тютрин.

Юрий рассказывает: на следующий день после встречи с бизнесменами, на которой он очень активно выступал, его пригласили «поговорить». Представители компании признались, что следят за его сайтом, где публикуются в том числе и материалы о Томторе. Убеждали, что все не так страшно, как кажется хатангчанам, говорили про новые рабочие места, которые нужны Хатанге. А чуть позже в тот же день провели еще одну встречу: с представителями объединений малых коренных народов. Тютрин замечает: видимо, решили «обрабатывать» всех по отдельности, для каждого случая – свои аргументы.

– Нас тут пугают: мол, если этого проекта не будет, Хатангу вообще могут закрыть. Но это бред: Хатанга стоит почти 400 лет, у нас и порт, и авиация всегда нормально работали. А тут надо же – без коммерсантов вдруг все загнется, – говорит он.

«Ответа никто не дал»

Встреча с жителями Хатанги 30 марта не имела статуса публичных слушаний, после которых могут быть внесены изменения в проект, – это было просто «знакомство» с предпринимателями. Никаких юридических последствий у такой встречи нет: поговорили – разошлись. При этом жителей села возмутило, что о складировании руды в Хатанге говорилось как об уже решенном вопросе. Хатанга как один из пунктов в логистической цепочке по перевозке руды есть во всех презентациях, во всех описаниях проекта. Этот вариант называют утвержденным. То есть людей просто поставили перед фактом: к вам повезут руду.

– Кто им дал добро на этот проект – неизвестно. Я направлял письмо в Минприроды РФ еще осенью 2018 года, просил дать разъяснения, требовал от имени нашей ассоциации проведения общественных слушаний по этому проекту. Но из Минприроды мне отвечать не стали, а передали мое письмо в агентство по делам национальностей. Оттуда мне пришла отписка: мол, направили запросы в региональные правительства Якутии и Красноярского края, чтобы там, в свою очередь, запросили у «Восток-Инжиниринга» материалы, подтверждающие ведение хозяйственной деятельности… В общем, по существу я ничего ни от кого так и не услышал до сих пор, – рассказывает Геннадий Щукин, президент Ассоциации общественных объединений коренных малочисленных народов севера Таймырского Долгано-Ненецкого района.

Так же было и в Якутии. Томторский проект там тоже обсуждали неофициально. Причем, как рассказывает Елена Тимофеева, председатель Ассоциации долган Якутии, эти встречи были «полузакрытыми»: то организаторы выбирали для их проведения самый маленький зал, вмещающий не больше десяти человек, а то и вовсе «забывали» проинформировать жителей.

– Нас этот проект беспокоит не столько в связи с транспортировкой – тут вопрос вроде решился – сколько с добычей руды. Месторождение находится неподалеку от Анабарского улуса. Там одна река – Анабар, и, конечно, негативные последствия для нее будут. Значит, и для людей, – говорит Елена Тимофеева. – В Анабарском районе в последние годы активно добывают алмазы, вода в Анабаре загрязняется тяжелыми металлами, рыба болеет. А у людей она основа рациона. Плохая вода, больная рыба – отсюда рост онкозаболеваний. Люди умирают в 50 лет от рака крови, саркомы, онкология все чаще выявляется у детей. И это алмазы – они-то не радиоактивные. А тут радиоактивная руда.

При этом жителям Анабара почти ничего не известно о новом проекте.

– Мы не знаем ни о плюсах, которые наверняка у этого проекта есть, ни о минусах. Страх у людей – возможно, больший, чем следовало бы, – вызывает эта закрытость, отсутствие информации. В Анабаре всего 2000 жителей – что мешало с ними встретиться и все рассказать как есть? Но этого не произошло. Я вхожу в совет по экологической экспертизе и ни разу не видела документов по этому проекту. Только интернет мониторю и оттуда о месторождении что-то узнаю, – говорит Тимофеева.

Людей сейчас убеждают, что руда не опасна. Но специалисты заявляют: это не так. Тем более добыча ее на Томторском месторождении будет идти открытым способом – шахтная добыча на этой территории крайне затруднена.

– Эта руда действительно содержит уран и торий, это общепризнанный факт. И хотя максимальные концентрации урана в ней составляют доли процента, не стоит преуменьшать опасность добычи этой руды открытым способом, – говорит Андрей Ожаровский, физик, эксперт программ «Против ядерных и радиационных угроз» и «Безопасность радиоактивных отходов» Российского социально-экологического союза. – При добыче открытым способом изменятся условия в месте залегания руд – пласты будут обводнены, к ним будет открыт доступ кислорода. Это может привести к переходу урана из малорастворимой оксидной формы в ионную форму, а ионы будут вымываться водой, попадут в реки. Возможно, для малонаселенной местности это допустимо – но тут нужна честная оценка воздействия на окружающую среду. Что касается транспортировки и хранения руды, обязательно должны быть приняты специальные меры, чтобы не было просыпей. Компания обещает транспортировать руду в сверхнадежных контейнерах – очень надеюсь, что так и будет.

Управляющий директор компании «Восток-Инжиниринг» Сергей Сергиенко сообщил изданию «Сибирь. Реалии» что к концу 2019 будет готова проектная документация по Томтору. Тогда же проведут оценку воздействия проекта на окружающую среду и публичные слушания. Пока же с людьми проходят лишь «ознакомительные беседы».

«Думаю, давление на нас еще будет»

В Хатанге уже не верят, что и на «официальных» публичных слушаниях их мнение учтут: уж слишком много нестыковок и противоречий в том, что им говорят. Поэтому они решили провести референдум, на котором вопрос будет стоять так: «Согласны ли жители сельского поселения Хатанга Таймырского Долгано-Ненецкого муниципального района на транспортировку и складирование руды редкоземельных металлов на территории сельского поселения?»

Организатором стал Александр Беляев, юрист Хатангского совета депутатов. В Хатанге он живет недавно – переехал сюда с Алтая. А опыта в подготовке и проведении референдумов у него пока нет. Но Александр уверен: он справится.

– Сейчас представители власти маленько лукавят – предлагают провести не референдум, а опрос: мол, референдум сам по себе дело затратное, да надо будет еще на вертолетах по поселкам летать, а это серьезные деньги. Но дело в том, что итоги опроса учитывать не обязательно, это просто «информация к сведению», без юридических последствий. А итоги референдума обязательны к исполнению. Их нигде дополнительно утверждать уже не надо, это будет закон на нашем муниципальном уровне, – говорит Александр Беляев.

​Чтобы подать в местный избирком заявление о референдуме, нужна инициативная группа – не меньше 10 человек. В нее, рассказывает Александр, планируется включить представителей всех поселков, входящих в сельское поселение Хатанга. Их вместе с административным центром как раз десять. Чтобы инициативная группа была зарегистрирована, нужны подписи не менее 5 % всех избирателей. А потом ее утвердит местный совет депутатов.

– Но вот тут я как раз переживаю: часть депутатов у нас работает в Хатангском морском порту, который заинтересован в этом проекте, так что референдум им не нужен. Мне уже в администрации говорили, что, мол, по-человечески меня поддерживают, а как государственные люди поддерживать не имеют права, – говорит Александр. – Но если власть будет нам чинить какие-то препоны, например по формальным признакам откажет в проведении референдума, мы обратимся в прокуратуру. Или в суд – чтобы он признал наши действия законными. Вообще пока на нас особого давления нет. Но, думаю, все впереди.

Подготовка референдума займет примерно 5-6 месяцев, рассказывает Александр Беляев. Это значит, он состоится незадолго до того, как будут готовы документы, дающие начало разработке Томторского месторождения.

Юлия Старинова («Сибирь.Реалии»)