В ближайшие годы из эксплуатации выведут энергоблоки Ленинградской АЭС, отработавшие расчетный срок. Это означает, что «залежи» в десятки тысяч тонн радиоактивных отходов (РАО) в спецхранилищах на территории Соснового Бора увеличатся в разы. Соответственно, возрастут и экологические риски. Ведь в густонаселенном районе на побережье Финского залива появится большое количество опасного мусора.
На повестке дня жесткое требование — изолировать и захоронить радиоактивные отходы. Но как это сделать без ущерба для природы и негативных последствий для населения? Какую наиболее рациональную и надежную технологию захоронения избрать?
На недавней конференции общероссийской общественной организации «Социально-экологический союз» (РСоЭС) в Петербурге российские экологи приняли обращение в адрес премьер-министра страны. Они предложили внести дополнения и изменения в некоторые законодательные акты РФ, определяющие порядок обращения с радиоактивными отходами (РАО).
В частности, предлагается уточнить в законе нормы, согласно которым при обсуждении экологических решений в атомной отрасли необходимо более широкое участие общественности. И еще радикальное предложение: повысить статус Национального оператора по обращению с радиоактивными отходами («НО РАО») — вывести его из структуры госкорпорации «Росатом» и подчинить правительству РФ.
В основе этих предложений — международный опыт обращения с РАО, который закреплен в законодательных актах тех европейских стран, где АЭС занимают лидирующее положение в энергетике. Это, прежде всего, Франция, где мирный атом обеспечивает почти 80% энергетических потребностей. Именно эта страна стала первопроходцем в решении вопросов обращения и окончательной изоляции РАО всех классов опасности.
Рассмотрим подробнее французский опыт работы в этой сфере.
Визитная карточка французских атомщиков — Национальное агентство по обращению с радиоактивными отходами, коротко — ANDRA. Его отличает открытость офисов, проектов, архивов, сайтов, самих ядерных объектов. Гласность дискуссий, идей, публикаций, экспертиз, любых предложений. Здесь все нацелено на социальный результат — информирование населения и формирование абсолютного доверия граждан к тем, кто отвечает за обращение с РАО. Обеспечивает эту работу коллектив агентства высокой научной пробы: из 650 сотрудников 400 имеют ученые степени.
Во Франции распространено такое явление, как атомный туризм. Конечно, АNDRA — это не Лувр и не Нотр-Дам де Пари. Однако объекты агентства и атомной отрасли за год посещают десятки тысяч граждан всех возрастов, сословий, стран. Желания людей очевидны: убедиться в безопасности технологий обращения с мирным атомом.
Утилитарный подход
Исторический факт: французы были в числе первооткрывателей мирного атома. Пока две ведущих державы мира разбирались с боеголовками и ядерными приоритетами, Пятая республика засеивала свои виноградно-яблочные провинции атомными энергоблоками. Еще в 60-х вырастили с десяток станций разных типов. Сегодня в работе 58 реакторов на 19 АЭС. Все аппараты типа «ВВР» (водо-водяные реакторы) обеспечивают почти 80% потребностей в электроэнергии.
Когда в конце 60-х тяжелые углеводородные тучи от ТЭЦ над кантонами и коммунами стали рассеиваться, превращаясь в белые облачка от градирен АЭС, неудержимое накопление в стране опасных РАО стало обрастать злыми проблемами. Тогда и был учрежден отдел по обращению с радиоактивными отходами при комиссариате по атомной энергии Франции — первая официальная структура.
Новичок напрямую подчинялся ведомству — владельцу ядерной энергетики и промышленности. Хозяин давал деньги, от его щедрости, по существу, зависела эффективность всех мер по консервации, переработке, захоронению РАО. Новый отдел взялся за эксплуатацию первого в мире пункта окончательного захоронения (ПОЗ) для РАО 3 и 4 классов, то есть отходов средней и низкой активности.
Переформатирование власти во французской атомной отрасли произошло в 1991 году. Подробности этой реформации, на наш взгляд, могут быть полезны для оценки параллельных проблем в обращении с российскими радиоактивными отходами. Потому выделим важное.
В течение почти тридцати лет — вплоть до 90-х — здесь нарастали сложности при работе с РАО. Разные субъекты при производстве получали отходы. Но отвечал за РАО один производитель. Подвести под общий знаменатель интересы не удавалось. Политики такую ситуацию называют революционной: одни не хотели, другие — не могли.
В 1991 году был принят декрет о создании ANDRA — независимого полномочного оператора существующих ПОЗ с профильными функциями по проектированию, лицензированию, строительству, международным связям. Документ предусматривал широкий спектр работ и исследований агентства сроком на 15 лет. Труд коллектива ANDRA завершился научным отчетом, благодаря которому и был сверстан действующий ныне закон от 2006 года для всей атомной промышленности (Закон о прозрачности и безопасности). В том же году был принят второй акт — Закон о планировании обращения с РАО, конкретизирующий особую миссию ANDRA и впервые утвердивший принципы захоронения высокоактивных РАО — в глубинном геологическом ПЗРО.
Добавим, ныне в обращении с РАО предусмотрен трехгодичный цикл для пересмотра и обновления стратегии научной деятельности и проектных целей. Никакого застоя.
Важный аспект — подчинение. Получение общественного статуса для АNDRA завершилось почти по Карло Гольдони. Закон предписал агентству служить даже не двум, а сразу трем господам. Три министра — энергетики, окружающей среды и исследований — содействуют и контролируют сегодня его деятельность. Работать под таким мощным колпаком, как показал опыт, проще и эффективней.
Шербургский «зонтик» для атома
Добавим, что на побережье рядом с ПОЗ «Ла Манш» расположен другой ядерный объект особого назначения. Завод по переработке отработанного ядерного топлива (ОЯТ) AREVA. Все опасности сконцентрированы в закрытых цехах. Грозный профиль у предприятия, но удивительно мирный и добрый вид — разноцветные корпуса-коробки, трубы, эстакады, легковушки на стоянках. Меж цехами ходят работники в ярких спецовках. Никаких особых «зон» и сталкеров-проводников. Безопасность по-французски.
Кстати, высокоактивные радиоактивные отходы с этого гиганта ждут своего часа для захоронения на большой глубине в могильник, который пока во Франции только планируется создать. Точнее, на глубине 500 метров создана подземная лаборатория Бюр-Содрон. В ней работают специалисты ANDRA. Они изучают возможность строительства в глиняных массивах геологического ПОЗ для особо опасных РАО 1 и 2 классов.
Успех в нормандском варианте
Жители соседних городов Дигюльвиль и Сулен, да и в целом региона Нижняя Нормандия, не испытывают особых тревог от соседства с весьма опасными ядерными объектами — ПОЗ «Ла Манш» и заводом AREVA, которые конкретно наполняют местный бюджет и дают рабочие места. Для получения социально-экономических и налоговых преференций многие коммуны охотно предлагают свои территории для размещения подобных объектов.
Это факторы, так сказать, экономические. Есть и экологические. В большой чести у местного населения специальные комиссии по информированию, которые, по закону, создаются при всех атомных объектах и включают в свой состав представителей разных социальных групп и сообществ. Только не заинтересованных лиц — специалистов ANDRA, которые остаются лишь консультантами.
У таких комиссий много задач. В случае необходимости по конфликтным вопросам воздействия ПОЗ на окружающую среду именно через комиссии можно произвести независимую экологическую экспертизу. Последнюю оплачивает местная власть, привлекаются и другие источники.
В ведении ANDRA в настоящее время находятся три пункта захоронения РАО. Один — законсервированный ПОЗ «Ла Манш». Два действующих — в департаменте Об. Технология захоронения РАО в них доведена до совершенства. Вектор замысла неизменный. Максимальный подъем над грунтовыми водами. ПОЗ CIRES для низкоактивных РАО — это глубокая траншея, вмещающая объемы более полумиллиона кубометров. ПОЗ СSA (низко- и среднеактивные) — бетонные отсеки, тоннели, всего на 1 млн кубометров РАО. Устанавливается передвижная крыша для защиты от осадков во время эксплуатации, то есть заполнения. Что здесь главное? Экономичность и технологическая простота строительства.
Однако есть и другие проектные идеи. Недавно агентство вернулось к рассмотрению одного из вариантов захоронения, приостановленного еще в 90-х. Это проект приповерхностного могильника для РАО — низкоактивных с долгоживущими элементами. Тоннель должен пройти на глубине 60-70 метров в массиве глины. (Подчеркнем: подобный вариант захоронения ныне предложен «НО РАО» для реализации в Сосновом Бору).
Получит ли путевку в жизнь такой проект — неизвестно. Отношение к нему у самих разработчиков ANDRA сложное. Во Франции весьма высоки требования: обеспечить безопасность и согласие жителей, а также получить одобрение регулятора (контрольный орган), который очень строг именно к этому проекту. Рассматривается также захоронение этого вида РАО в глубинном геологическом ПЗРО, о котором сказано выше. В обеих случаях затраты возрастают многократно.
Остается вопрос: будет ли учтен французский опыт в проектах российских атомщиков?