7 сентября специалисты Украины и США провели на Запорожской АЭС «совместные командно-штабные учения по реагированию на чрезвычайную ситуацию государственного уровня, связанную с радиационной аварией». На самом деле никакой аварии, естественно, не было — обычные учения. Хотя анонс ГСЧС, откуда взята часть фразы, помещенная в кавычки, составлен так, что не может не вызвать тревоги у внимательного читателя.
Впрочем, атомный комплекс Украины (установленная мощность наших АЭС пятая в Европе и седьмая в мире), успешно обеспечивающий в этом году небывало высокий вклад в общий объем выработки электроэнергии в нашей стране (58%), без проблем не обходится. В частности, речь идет об обращении с ОЯТ (отработанным ядерным топливом, объем которого ежегодно увеличивается на 300 тонн) и радиоактивными отходами (РАО), которые, по оценкам ученых, достигают объема почти в 3,5 миллиона кубометров и находятся главным образом (90%) в зоне остановленной после аварии на Чернобыльской АЭС.
В связи с Чернобылем отходов у нас даже больше, чем во Франции, у которой 56 атомных реакторов, и почти столько же, сколько у России, чьи ядерные отходы связаны с ее военно-промышленным комплексом, отмечает старший научный сотрудник Института геохимии окружающей среды НАНУ Юрий ОЛЬХОВИК. Он считает, что Украине нужно оптимизировать систему захоронения отработанного ядерного топлива и радиоактивных отходов, что позволило бы стране сэкономить очень большие деньги. По его словам, соответствующие рекомендации выполнены группой европейских экспертов и переданы правительству и в законодательные органы. «По слухам, их предполагается рассмотреть и внести соответствующие изменения в законодательство Украины», — говорит ученый.
Он цитирует подписанную Украиной Объединенную конвенцию по безопасности обращения с отработанным ядерным топливом и радиоактивными отходами. В ней стороны обязались обеспечивать достаточными финансовыми ресурсами для поддержания безопасности установок по обращению с ядерными отходами, вплоть до снятия их с эксплуатации. «Украина, к сожалению, забыла об этом документе», — отмечает Ольховик. По его словам, в 2008 году был создан Фонд обращения с радиоактивными отходами. Но уже в 2011 году был утрачен его накопительный характер — деньги сразу уходили, а в 2015-м было забыто и целевое назначение фонда — они прямиком попадали в госбюджет.
Основным плательщиком фонда является НАЭК «Энергоатом», напоминает кандидат наук, и общий объем отчислений компании уже составил более 4,5 миллиарда гривен, но реально этого фонда сейчас нет, хотя его средства предназначались для реализации государственной целевой экологической программы обращения с радиоактивными отходами. Разница между теоретическими и фактическими затратами на эти цели очень велика, подчеркивает ученый.
«Выполнение программы, заканчивающейся в этом году, — конкретизирует он, — составляет примерно 10 — 12%, тогда как некоторые ее задачи вообще не финансировались и, естественно, не выполнялись». В частности, по его словам, речь идет о научно-исследовательских работах по геологическому хранилищу отработанного ядерного топлива, которое должно быть создано в Украине, поскольку у нас накоплены большие объемы высокоактивных отходов. Сегодня это отложенное решение. Ученый предполагает, что при нынешней ситуации только наши внуки могут дожить до того момента, когда геологическое хранилище для отработанного ядерного топлива войдет в эксплуатацию. Летом этого года Президент Украины издал указ, который предусматривает возобновление деятельности Фонда обращения с радиоактивными отходами. Ученый надеется, что указ не останется на бумаге.
«Радиоактивные отходы требуют тех или иных решений по захоронению, будет ли оно приповерхностным или глубоким, — поддерживает Ольховика доцент кафедры АЭС Одесского национального политехнического университета Олег ЗОТЕЕВ. По его словам, эта проблема становится для Украины все более насущной еще и в связи с тем, что сейчас уже шесть блоков АЭС используют топливо компании Westinghouse.
«Если с РФ до сих пор действует ряд соглашений, согласно которым Украина может отправлять туда на переработку отработанное ядерное топливо, то с американско-шведским топливом изначально было ясно, что «никто его назад к себе не возьмет», — объясняет эксперт. «И это становится головной болью для Украины», — говорит он. (Добавим: похоже, именно это обстоятельство мешает выполнению обещаний президента Украины о том, что на украинских АЭС будет 55% топлива Westinghouse.)
Отработанное ядерное топливо требует особых условий хранения потому, рассказывает доцент, что в нем «по-прежнему выделяется тепловая энергия, разогревающая топливосодержащую массу». На самом первом этапе тепловыделяющие сборки хранятся в так называемых бассейнах выдержки, имеющихся на каждом энергоблоке, в течение пяти, а теперь уже — и семи лет. Затем их нужно куда-то выгружать. Лучше всего этот вопрос решен на Запорожской АЭС. Там уже полностью заполнена первая очередь хранилища — 100 бетонных вентилируемых контейнеров. Сейчас заполняется вторая очередь хранилища. Оно рассчитано на весь срок эксплуатации этой станции даже с учетом продления использования всех ее энергоблоков.
«На Запорожской АЭС «отложенное решение» применимо в полном объеме, — констатирует Зотеев, — дальнейшая судьба этого топлива перекладывается на последующие поколения украинцев. Это не очень правильно, но в условиях нехватки финансовых и материальных ресурсов — это единственный способ».
«А самая сложная ситуация сложилась сегодня на Южно-Украинской станции, — продолжает ученый. — Там есть трудности как с тепловыделяющими сборками ТВЭЛ, так и Westinghouse. Отработанное ядерное топливо надо уже выгружать из бассейнов выдержки. Но в активной зоне реактора ВВЭР-1000 находится 163 сборки. Каждый год перегружается 42 из них. То есть примерно 20 тонн отработанного топлива вынимается из реактора и перекладывается в бассейн. И теперь эти бассейны уже близки к заполнению. И с учетом того, что на каждом блоке должно оставаться достаточно места для хранения полностью выгруженной зоны, эти сборки из Южно-Украинской АЭС надо куда-то перевозить».
«Куда? — спрашивает Зотеев. — В первую очередь, конечно, я предполагаю, их будут везти на сухое хранение на Запорожскую станцию — другого места сейчас просто нет. Потому что вопрос ЦХОЯТ (Центральное хранилище ядерного топлива) только начал решаться, и загрузка туда топлива — это еще перспектива. А близкие к переполнению бассейны на Южно-Украинской АЭС — это сегодняшняя болезненная проблема. К тому же эта станция несколько отстает от других в создании комплексов по переработке радиоактивных отходов. На Запорожской АЭС при помощи инвесторов и спонсоров развивается комплекс по сжиганию твердых отходов, который должен войти в эксплуатацию уже в конце этого года, как и другие комплексы. А на Южно-украинской действуют лишь довольно маломощные выпарные комплексы, уменьшающие объем жидких радиоактивных отходов».
Зотеев говорит к еще одной проблеме обращения с отработавшим топливом. «То топливо, которое мы отправили на переработку в Россию, на комбинат «Маяк», в перспективе могло бы быть источником ценных продуктов. Кроме того, что в нем накопился плутоний и есть достаточное количество не разделившегося урана-235. Их не сложно было бы извлечь, — считает ученый. — А также там есть и нептуний, который использовался как топливо в ядерных реакторах малой мощности на комических аппаратах. Кроме того, есть элементы, которые можно было бы сжигать в реакторах на быстрых нейтронах, которые замыкают ядерный цикл и позволяют утилизировать уран-238. А его довольно много в отработанном ядерном топливе». Но в Украине создание замкнутого ядерного цикла ограничивается дефицитом финансирования научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ».
Оценивая Энергетическую стратегию Украины до 2035 года, председатель Фонда энергетических стратегий Дмитрий Марунич указал, что в разделе атомной энергетики в ней сделан пропуск до 2020-х годов, до тех пор, когда, возможно, появятся новые научно-технические решения. Поэтому из стратегии мы не узнаем, будет ли Украина достраивать атомные блоки и строить новые, какие реакторы на них будут использоваться…
«День» спросил у Зотеева, возможно ли создание в Украине законченного ядерного цикла, с которым некоторые политики связывают также и возможность возвращения в распоряжение Украины атомного оружия? «Даже в том случае, если мы сейчас сможем развить технологии по переработке топлива, то есть по извлечению из него плутония-239… — не закончил свою мысль ученый и переключился на реактор Института ядерных исследований в Киеве: — В принципе, если бы этот реактор работал в прежнем режиме, то мы могли бы создать на нем с десяток бомб класса хиросимских. Но там использовался высокообогащенный уран. А сейчас нам резко ограничили возможности для обогащения урана. И я не думаю, что на этом реакторе мы сможем восстановить свой ядерный потенциал. Теоретически это возможно. Но это — гигантские деньги…»