Строительство первой в Польше атомной электростанции – проект с долгой историей, которому новое правительство наконец придает более конкретные очертания. Однако есть одна загвоздка: форма этого проекта, похоже, меняется в зависимости от аудитории. Версия, направленная в Еврокомиссию, разительно отличается от той, что недавно представили польской общественности, сообщает EUobserver. Так в чем причина этой двойной игры?
Ядерные амбиции Польши берут начало в 1982 году, когда началось строительство первой АЭС в Жарновце, недалеко от побережья Балтийского моря. Однако восемь лет спустя из-за ожесточенных общественных протестов проект был отменен. Теперь, более трех десятилетий спустя, атомная энергетика снова в повестке дня. Примечательно, что одну из предлагаемых станций планируется построить всего в 15 километрах от первоначальной площадки в Жарновце.
Еще более интересно то, что для Еврокомиссии этот проект представляется как «зеленый», в то время как документы, представленные польской общественности, рассказывают совершенно иную историю. В сентябре 2024 года Польша официально уведомила Еврокомиссию о намерении предоставить государственную помощь для своей первой АЭС. План предусматривал вливание в акционерный капитал 14 миллиардов евро (30% инвестиционных затрат), а оставшаяся часть должна была быть покрыта стопроцентной государственной гарантией с привлечением около 20% средств от частных инвесторов.
В марте 2025 года польские власти все еще утверждали, что станция будет соответствовать критериям таксономии ЕС для новых ядерных проектов. Это позволило бы ей получить статус устойчивого проекта и доступ к финансированию на более выгодных условиях через «зеленые» облигации и кредиты, привязанные к целям устойчивого развития, что напрямую связано с соответствием таксономии ЕС.
Проблема заключается в хранении радиоактивных отходов. В последнем обновлении польской ядерной программы четко указано, что постоянное хранилище для высокоактивных радиоактивных отходов не будет введено в эксплуатацию раньше 2070 года – на 20 лет позже срока, установленного стандартами ЕС для признания проекта «зеленым». Правила таксономии ЕС для новых ядерных проектов требуют, чтобы такой пункт глубинного захоронения радиоактивных отходов (ПГЗРО) был готов к 2050 году.
Как объясняется на странице 25 документа:
«Согласно опыту других стран, необходимость в строительстве хранилища для отработавшего ядерного топлива возникнет примерно через 30–40 лет после ввода в эксплуатацию первой АЭС, то есть не ранее 2070 года».
Тем не менее в уведомлении, направленном в Еврокомиссию в сентябре 2024 года, Польша обязалась выполнить технические критерии таксономии ЕС, изложенные в соответствующем регламенте, в частности пункты 58 и 59, которые включают наличие «документально подтвержденного плана по вводу хранилища в эксплуатацию к 2050 году».
Почему же возникло такое расхождение? Зачем рассказывать две разные истории – одну для Еврокомиссии, а другую для польской общественности? Почему польские власти избегают прозрачности в своих ядерных планах? Утаивают ли они информацию только для того, чтобы обеспечить себе государственную помощь? И главный вопрос, который возникает у гражданина Польши и Европы: не были ли Еврокомиссия и будущие инвесторы введены в заблуждение? Если это так, то это не просто формальный недочет, а потенциальный юридический и финансовый риск, способный поставить под угрозу жизнеспособность всего проекта.
Поиски ответов на эти вопросы приводят нас к трем единственным успешным примерам стран, которые выполняют технические критерии таксономии ЕС для новых ядерных проектов. Европа имеет ограниченный опыт в создании ПГЗРО для высокоактивных радиоактивных отходов. Финляндия является единственным явным исключением, но ее опыт трудно воспроизвести в Польше. Финляндия имеет относительно однородную гранитную геологическую структуру. Страна начала поиск потенциальных площадок в 1983 году и в 1994 году решила, что все радиоактивные отходы должны храниться на ее территории. Выбор площадки в Онкало состоялся в 2000 году, проектирование началось в 2003 году, а разрешение на строительство было выдано в 2015 году. Итого: 41 год в финском случае.
Швеция начала исследования по глубинному захоронению в 1975 году. Выбор площадки начался в 1994 году, что привело к предпочтению Форсмарка в 2009 году и окончательному утверждению в 2022 году. Строительство началось в январе 2025 года, а ввод в эксплуатацию планируется не ранее второй половины следующего десятилетия. Франция инициировала процесс выбора площадки в 1991 году, завершив его в 2006 году. Исследования и общественные слушания продолжались до 2021 года. Заявка на разрешение на строительство была подана в 2023 году, и начало эксплуатации маловероятно до 2035 года.
Очевидно, что Польша – это не Финляндия, не Швеция и не Франция. Не существует реалистичного сценария, при котором в Польше к 2050 году появится действующий ПГЗРО для высокоактивных отходов. И весьма вероятно, что польские власти осознавали это, когда уведомляли Еврокомиссию о своем намерении предоставить госпомощь первой польской АЭС.
Польские власти утверждают, что не существует реальных технических и экономических альтернатив атомным электростанциям, которые могли бы обеспечить энергетическую безопасность и стабильность цен для экономики страны. Однако есть мнение, что правительство Польши искусственно завышает прогнозы по потреблению электроэнергии, чтобы оправдать необходимость в АЭС, а также недооценивает ее стоимость.
В любом случае, польскому правительству следует проинформировать Еврокомиссию о том, что оно не сможет выполнить критерии таксономии ЕС для новой АЭС, оценить экономические последствия такой реальности и соответствующим образом рассчитать необходимую государственную помощь и конечную стоимость электроэнергии. Если Польше действительно нужна эта энергия, зачем обманывать общественность и самих себя?