Беларусь не готова к адекватному обращению с радиоактивными отходами, которые будут образовываться на атомной станции под Островцом. Такое мнение высказал эксперт Белорусской антиядерной кампании (БАЯК), представитель программы «Безопасность радиоактивных отходов» Российского социально-экологического союза, инженер-физик Андрей Ожаровский.
30 апреля эксперт принял участие в онлайн-встрече, организованной белорусскими экологами за несколько часов до начала общественных слушаний перед выдачей лицензии на промышленную эксплуатацию первого блока БелАЭС.
«Беларусь попала в такую же западню, в которую попало большинство стран в момент так называемого «ядерного оптимизма» в 1970—1980-е годы, когда казалось, что атомная энергетика имеет отходы, но отходы небольшие, и что с этим можно справиться, — сказал Ожаровский. — Могу сказать, что на данный момент долгосрочного решения проблемы радиоактивных отходов нет ни в одной стране мира. Единственная страна — Финляндия — осмелилась начать строительство пункта глубинного захоронения ровно в тот момент, когда всем стало ясно, что этот пункт будет опасным, что это не сработает, и в течение сотен тысяч лет, когда отходы будут оставаться опасными, геологические структуры не смогут их надежно сдерживать».
По его словам, в России проект строительства геологического хранилища в Красноярском крае «пока в очень ранней стадии», и его реальная реализация под вопросом. В то же время в РФ строят «огромное количество приповерхностных пунктов хранения средне- и низкоактивных отходов», однако сама российская госкорпорация «Росатом» признает, что эти «хранилища могут начать протекать уже через 100 лет».
«Поэтому внимание к вопросам радиоактивных отходов должно быть повышено, должно быть адекватное финансирование строительства этого огромного количества различных пунктов хранения и захоронения, — подчеркнул эксперт. — Я не вижу, что Беларусь к этому готова. Во-вторых, мы же знаем, как именно «Росатом» заставил Беларусь построить АЭС, с финансовой точки зрения эта штука называется государственный экспортный кредит. Вряд ли кто-то будет кредитовать строительства хранилища радиоактивных отходов, потому что атомная станция хотя бы формально производит что-то полезное — электроэнергию, а хранилище ничего не производит».
Он напомнил, что до сих пор не решен вопрос с самым тяжелым видом отходов — отработавшим ядерным топливом (ОЯТ). По его словам, неизвестно, какая из сторон препятствует заключению дополнительного межправительственного соглашения об обращении с отработавшим ядерным топливом.
«Если Россия, то, возможно, вопрос в цене, если Беларусь — то, возможно, вопрос в плутонии, — сказал он. — В любом реакторе, даже гражданском, таком, как ВВЭР-1200, один из которых уже с ноября пытается работать рядом с Островцом, неизбежно образуется плутоний — искусственный радионуклид, который может быть использован в военных целях. И я знаю, что есть многие страны, которые считают, что для их статуса нужно быть ядерной державой».
«Была торжественная процедура поднятия мощности [на БелАЭС], где были гендиректор «Росатома» Лихачёв, Александр Лукашенко. И Лукашенко напрямую сказал, что Беларусь становится ядерной державой. Клуб ядерных держав — это клуб держав, обладающих ядерным оружием. Я не знаю, что на уме у этого почтенного господина с усами. Возможно, он где-то прочитал, что можно стать обладателем атомной бомбы (вряд ли, возможно, его обманули), я не исключаю возможности попыток военного использования этого объекта», — добавил Ожаровский.
По мнению эксперта, белорусские атомщики «преуменьшают возможность аварии и воздействие своей постройки на здоровье людей». Вследствие этого не ведется подготовка к эвакуации, не строятся укрытия, не формируются планы по йодной профилактике и другим действиям. «То, что с белорусской стороны опасность преуменьшается, может привести к тому, что в случае очередной аварии мы будем так же не готовы, как были 35 лет назад, когда взорвался реактор Чернобыльской АЭС», — заявил он.
Координатор БАЯК, член общественного объединения «Экодом» Татьяна Новикова обратила внимание на то, что Беларусь в соответствии с собственными планами желает отправлять отработавшее ядерное топливо в Россию, где из него «извлекут плутоний и уран», а назад вернется только выделенная в РФ «цезиево-стронциевая фракция, заключенная в стекломатрицу». Она спросила у Ожаровского, действительно ли в России обладают технической возможностью производить такие манипуляции с отработавшим топливом на промышленной основе.
«Эта научная фантастика в белорусской концепции по обращению с отработавшим ядерным топливом меня просто шокировала, — ответил он. — В теории, конечно, отработавшее ядерное топливо — это коктейль более 200 достаточно долгоживущих радионуклидов, который каким-то образом можно (если у вас есть волшебная палочка) разделить на кусочки и хранить их отдельно. На практике такое не происходит».
«Отдельно выделить цезиево-стронциевую фракцию, конечно, невозможно. Это очень дорого будет. Белорусские госорганы или из-за недостатка образования, или по каким-то другим причинам почему-то односторонне верят «Росатому». <…> Если бы было возможно разделить отработавшее топливо — вот отдельно коробочка с плутонием, ящичек с ураном, два вагона с цезием и стронцием, тогда, наверное, проблема была бы решена. Никто так не делает, в России так не делают», — констатировал Ожаровский.