В феврале 2024 года 15 неправительственных организаций выступили с совместным заявлением по случаю 64-й годовщины первого французского ядерного испытания в Алжире. Активисты выразили обеспокоенность продолжающимся радиационным воздействием в стране, ростом случаев онкологии и врождённых заболеваний и тем фактом, что Франция продолжает скрывать места захоронений ядерных отходов. По мнению правозащитников, Парижу необходимо ускорить процесс выплат компенсаций пострадавшим, а властям Алжира и активистам надо воспользоваться всеми возможными правовыми и дипломатическими средствами, чтобы защитить права жертв ядерных испытаний.
Министр по делам ветеранов Алжира Тайеб Зитуни еще в 2021 году обвинял Францию в отказе обнародовать карты, на которых указаны захоронения радиоактивных или химических отходов, которые до сих пор не обнаружены. «Французская сторона технически не предприняла никаких действий по очистке объектов и компенсации ущерба жертвам», – утверждал он.
В 2021 и 2022 годах ядерные испытания напомнили о себе и в самой Франции. Тогда появились новости о том, что ветер из Сахары приносит в Европу и в особенности во Францию песок, содержащий цезий-137. В 2022 году в винодельческом регионе Турень выпало 75 тыс. беккерелей цезия-137 на квадратный километр. Французская метеорологическая служба сообщила, что из-за низкого атмосферного давления на Пиренейском полуострове образовались мощные воздушные волны, которые принесли пески пустыни в страну. В начале апреля пыль из Сахары напомнила о себе и на Украине.
Французские ядерные эксперименты
В 1945 году, через несколько недель после бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, Шарль де Голль, тогда — генерал французской армии, создал Комиссию по атомной энергии, которую держал в секрете от парламента до 1958 года. Придя к власти, он сделал главным приоритетом Франции реализацию ядерных устремлений. За 15 лет комиссия создала первую атомную бомбу. Ее «отцом» стал Бертран Голдшмидт, работавший с Марией Кюри и участвовавший в Манхэттенском проекте США по разработке ядерного оружия.
В 1959 году ЦРУ опубликовало отчет научной разведки о французской программе ядерного оружия (CIA/SI 47-59), в котором говорилось о возможном первом ядерном испытании в пустыне Сахара близ города Реггана на юго-западе Алжира. В тот же год сформировалось международное движение «Протест в Сахаре» (1959-1960), целью которого было «пробудить совесть французского народа и народов других ядерных держав, стимулировать дальнейшую активную оппозицию в Африке и остановить испытания бомбы – или, по крайней мере, поставить в неловкое положение французское правительство».
Противники ядерных испытаний провели массовые демонстрации в Тунисе 25 января и в ливийском Триполи 31 января 1960 года. В Марокко около двух тысяч человек протестовали возле посольства Франции, несмотря на запрет публичных демонстраций. В Париже пятьсот африканских студентов направили петицию против ядерных испытаний премьер-министру Мишелю Дебре. Несмотря на протесты международного сообщества, французы взорвали свое первое ядерное устройство 13 февраля 1960 года. Операция получила название «Голубой тушканчик».
Как Париж превратил Алжир в свой ядерный полигон
С 1960 по 1966 год французы провели в стране в общей сложности 17 испытаний на двух полигонах.
Полигон недалеко от Реггана получил название «Сахарский центр военных экспериментов» (CSEM). Там провели четыре взрыва:
- 13 февраля 1960 года — «Голубой тушканчик» (мощность 70 кт);
- 1 апреля 1960 года — «Белый тушканчик» (мощность менее 5 кт);
- 27 декабря 1960 года — «Красный тушканчик» (мощность менее 5 кт);
- 25 апреля 1961 года — «Зеленый тушканчик» (мощность менее 5 кт).
Еще один полигон под названием «Центр военных экспериментов в оазисах» (CEMO) находился в Ин-Экере, в провинции Таманрассет на юге страны. Здесь провели 13 испытаний:
- 7 ноября 1961 года — «Агат» (мощность менее 20 кт);
- 1 мая 1962 года — «Берил» (мощность менее 30 кт);
- 18 марта 1963 года — «Изумруд» (мощность менее 20 кт);
- 30 марта 1963 года — «Аметист» (мощность менее 5 кт);
- 20 октября 1963 года — «Рубин» (мощность менее 100 кт);
- 14 февраля 1964 года — «Опал» (мощность менее 5 кт);
- 15 июня 1964 года — «Топаз» (мощность менее 5 кт);
- 28 ноября 1964 года — «Бирюза» (мощность менее 20 кт);
- 27 февраля 1965 года — «Сапфир» (мощность менее 150 кт);
- 30 мая 1965 года — «Нефрит» (мощность менее 5 кт);
- 1 октября 1965 года — «Корунд» (мощность менее 5 кт);
- 1 декабря 1965 года — «Турмалин» (мощность менее 20 кт);
- 16 февраля 1966 года — «Гранат» (мощность менее 20 кт).
Согласно отчету Национальной Ассамблеи Франции, в CSEM работали около десяти тысяч гражданских и военных лиц, в CEMO — две тысячи. Ядерные испытания проводили чрезвычайно халатно, а оперативников даже прозвали „les apprentis sorciers” (ученики чародеев). Некоторые из них даже не надевали защитное снаряжение.
Испытания на людях
По мнению директора Обсерватории вооружений Патриса Бувере, де Голль надеялся изолировать Сахару от Алжира, чтобы сохранить ее в качестве испытательного полигона. Но французским ядерным амбициям помешала война за независимость Алжира (1954–1962).
В ночь с 21 на 22 апреля 1961 года в стране произошел Путч генералов. Морис Шаль, Эдмон Жуо, Андре Целлер, Рауль Салан, заручившись поддержкой 1-го парашютно-десантного полка, попытались захватить столицу, но потерпели поражение: как писали французские СМИ, «благодаря энергичной реакции генерала де Голля».
25 апреля в CSEM провели очередное испытание — специально для изучения воздействия ядерного оружия на человека. На полигон в качестве подопытных кроликов послали призывников. Пехотинцы получили приказ через 45 минут после взрыва приблизиться на расстояние нескольких сот метров к его эпицентру и находиться там около часа. На них была только стандартная для пустыни полевая форма. Исследователи Хиати, Беджауи, Мансури в своих работах упоминали факты использования в экспериментах 150 алжирских заключенных. Их привязывали к столбам недалеко от полигона с целью изучения поведения человека во время атомного взрыва.
«Власти знали, что подвергают их опасности, когда посылали их на эти испытания, и должны были принять меры для охраны их здоровья», – отмечает сотрудник Обсерватории вооружений Патрис Бувере. Однако в отчете Национальной Ассамблеи говорится, что «облучение местного населения, связанное с воздушными испытаниями, было даже ниже рекомендаций Международной комиссии по радиационной защите».
Полигоны в обмен на независимость
Несмотря на их жестокость, испытания продолжались даже после обретения Алжиром независимости в 1962 году. Возможным это стало благодаря Эвианским соглашениям, по которым Франция получила военные и испытательные базы в Сахаре в аренду на пять лет. Кроме того, по данным американского журнала New Lines, в 1960-е годы французский флот все еще контролировал военно-морскую базу Мерс-эль-Кебир в Оране (западный Алжир). В обмен на вывод своего контингента из Мерс-эль-Кебира Франция продлила срок своих экспериментов в пустыне. Подобные факты подкрепляют виновность как французских, так и алжирских властей в пагубных последствиях испытаний и объясняют их нежелание придавать проблеме гласность.
В своих более поздних отчетах алжирские лидеры утверждали, что военные положения Эвианских соглашений следует переинтерпретировать в свете политических обстоятельств того времени. А алжирский политик Редха Малек в своих мемуарах опроверг секретные положения документа в части ядерных испытаний и признал, что договоренности о военном сотрудничестве были достигнуты при условии, что здоровье местных жителей не пострадает и французские войска обеззаразят территорию. Один из участников переговоров в Эвиане Саад Дахлаб, в свою очередь, отмечает: «Любая уступка была лишь временной или косвенной, включая контроль над полигонами ядерных испытаний».
Впрочем, все это говорит лишь о том, что сторонам переговоров не хватало технических знаний. Они не понимали, как испытания отразятся на здоровье населения и окружающей среде, зато отдавали приоритет территориальному единству. Сложный комплекс проблем вокруг территорий и ядерных испытаний вкупе с переговорами вокруг Эвианских соглашений сформировал постколониальный ландшафт Алжира. Он отражает хрупкий баланс между политическими устремлениями, состоянием здравоохранения и окружающей среды после деколонизации.
Второй французский ядерный фронт
Последнее ядерное испытание в Алжире провели 16 февраля 1966 года. С июля того же года Франция перенесла свои эксперименты в зону Тихого океана — в Французскую Полинезию. На атоллах Муруроа и Фангатауфа, входящих в состав островов Туамоту, прогремело в общей сложности 175 ядерных взрывов. С июня 1975 года Франция осуществляла там эксперименты исключительно в подземных скважинах.
Как в Алжире, так и в Полинезии все испытания проводили в обстановке строжайшей секретности, а вредные последствия отрицали в течение нескольких десятилетий. Первый мораторий на ядерные испытания власти Франции установили в 1992 году. К этому моменту страна осуществила 192 ядерных взрыва и 12 так называемых «экспериментов по безопасности», когда тестировали только отдельные компоненты зарядов. С 1960 по 1996 год, по данным ООН, французы провели 210 испытаний.
Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) в Париже ратифицировали только в 1998 году, намного позже других стран: США, к примеру, подписали его в 1996-м. Сегодня Франция — единственная страна ЕС, которая обладает ядерным оружием и занимает третье место в мире по его количеству после России и США.
Последствия ядерных испытаний для алжирцев
По мнению историков и экспертов, ядерные эксперименты на юге Алжира относятся к числу самых страшных преступлений, совершенных Францией за 132 года оккупации. Испытания привели к гибели людей, животных и растений и заражению сотен тысяч квадратных километров территории алжирской Сахары и других мест. Радиоактивные осадки не ограничились пустыней, они распространились по Африке и Средиземноморью.
По оценкам экспертов, изучавших последствия испытаний, ядерные взрывы затронули более 42 тыс. алжирцев. Министерство обороны Франции заявляет о 27 тысячах пострадавших, включая французских военных и технических специалистов, а также жителей районов, прилегающих к двум полигонам. Профессор ядерной физики Оранского университета на западе Алжира и член Комиссии по защите памяти в Алжире Абдул Кадхим аль-Абуди оценивает число жертв в 60 тыс. человек. Le Journal de l’Afrique указывает на то, что ядерные испытания подвергли серьезному облучению население не только Алжира, но и Мали: согласно официальной статистике, от загрязнения цезием и ураном умерли более 2 млн человек.
Исследователи фиксируют резкий рост случаев заболеваемости раком и генетических нарушений, выкидышей, преждевременных родов и аномалий плода. «Заболевания, вызванные радиацией, передаются из поколения в поколение», – говорит руководитель организации по поддержке алжирских жертв «Эль-Гейт-эль-Кадем» Абдерахман Туми.
Пострадали не только люди, но и флора и фауна. Радиация привела к сокращению поголовья скота и биоразнообразия, а также к исчезновению некоторых перелетных птиц. Также испытания привели к перемещению песчаных дюн.
Результаты исследования комиссии МАГАТЭ
В конце 1999 года по просьбе правительства Алжира МАГАТЭ направило пятерых специалистов по проведению радиологических оценок на объекты, которые Франция использовала в начале 1960-х годов. Все пробы, которые они взяли в Реггане, оказались зараженными. Большая часть загрязнений содержалась в черном, стекловидном и пористом материале: песок расплавился во время взрыва, а затем затвердел. В местах проведения подземных испытаний концентрация цезия и стронция в лаве была выше, чем в остеклованном песке на атмосферном испытательном полигоне; концентрация плутония — несколько меньше; заражение воды было незначительным. В заключении утверждалось, что «восстановление окружающей среды на любой из испытательных площадок не требуется». Однако в отчете говорилось, что взятых образцов недостаточно, чтобы сделать точные выводы о влиянии радиации в районах проводимых испытаний.
По данным отчета Института энергетических и экологических исследований, опубликованного в 2022 году, регионы проведения испытаний являются «сильно загрязненными локально», а уровень содержания плутония там высокий – более миллиона беккерелей на килограмм взятого материала.
Резолюция Генеральной конференции Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ) 1995 года призвала все государства исполнить свои обязанности по обеспечению тщательного наблюдения за объектами, на которых проводились ядерные испытания, и принять соответствующие меры во избежание неблагоприятного воздействия на здоровье. Однако в Алжире никакой дезактивации проведено не было.
Согласно Договору о запрещении ядерного оружия (ДНЯО), принятому ООН в 2017 году, соответствующие страны обязаны «оказывать помощь жертвам применения или испытаний ядерного оружия или работать над очисткой окружающей среды на загрязненных территориях». Франция ратифицировать этот документ отказалась.
Первые сведения рассекретили только спустя полвека
Более подробную информацию о ядерных испытаниях в Алжире мир узнал только в 2014 году, когда министерство обороны Франции рассекретило около 60 документов. Поводом для их публикации стали судебные иски национальной Ассоциации ветеранов ядерных испытаний (AVEN). Тем не менее французский эксперт-ядерщик Брюно Барийо отмечает, что очень многих документов не хватает: «Если мы действительно хотим узнать правду, необходимо, чтобы изменили сам принцип снятия грифа „Секретно” с документов французской армии», — говорит он.
В числе рассекреченных документов оказалась карта, составленная через 13 дней после первого испытания. На ней было обозначено радиоактивное облако, распространившееся над территорией от южных берегов Испании до Чада, от западной части Северной Африки до Сицилии. Помимо загрязнения воздуха, было зафиксировано изменение состава воды. Согласно отчету Национальной Ассамблеи, после операции «Голубой тушканчик» было зафиксировано рекордное значение радиоактивных осадков, особенно в Араке (провинция Таманрассет). Однако повышение радиоактивности воздуха авторы признали «вполне приемлемым». В документе сказано, что у военных, работавших в зоне проведения испытаний без масок, не выявлено каких-либо патологий.
Также в отчете заявлено, что в 1963-1966 годы испытания проводились «в условиях соблюдения всех требований», поэтому уровень радиоактивных осадков в то время был низким. «В соответствии с Эвианскими соглашениями, площадки CSEM и CEMO были переданы алжирским властям в 1967 году, после того как все технические сооружения были демонтированы, галереи очищены и заблокированы», – говорится в отчете.
Новые неоколониальные проекты Франции
Сразу же после публикации документов в Алжире начались демонстрации движения экоактивистов с антифранцузскими и антиправительственными лозунгами. Однако беспокоили их не ядерные испытания и их последствия, а гидравлический разрыв пласта — технология добычи газа и нефти из сланцевых месторождений. Активисты обвиняли Францию в том, что она проводит неоколониальную политику и использует природные ресурсы в ущерб местному населению. Свою мобилизацию они оправдывали «угрозой для жизни алжирцев».
На территории страны есть система водоносных горизонтов северо-западной Сахары. Это одно из крупнейших в мире запасов подземных вод. На протяжении веков грунтовые воды использовались в традиционном оазисном сельском хозяйстве для орошения и позволяли алжирцам жить в засушливом климате. Экологические эксперты раскритиковали гидравлический разрыв, подчеркнув, что для каждого бурения требуется до 15–20 млн литров воды, а это усугубляет ее нехватку.
В 2019 году, в результате противостояния режиму бывшего президента Алжира Абдель Азиза Бутефлики, в стране возникло движение «Хирак». Со временем оно стало освещать экологические проблемы. Члены движения связали проблему разработки сланцевого газа с вопросами демократии и национального суверенитета. Протестующие скандировали: «Газа не будет, нефти не будет, скажите Франции, чтобы она разрабатывала сланцевый газ в Париже».
Протестующие сосредоточили внимание на участии в проекте транснациональных компаний, таких как французская Total, и указали на парадокс: французское правительство запретило гидравлический разрыв на своей территории, зато сотрудничало с алжирскими властями для внедрения этой практики в Сахаре. Таким образом, появился неоколониальный проект, в котором бывшая колониальная держава в сотрудничестве с авторитарным режимом занималась эксплуатацией природных ресурсов в ущерб местному населению и окружающей среде. Протестующие обвинили элиту в том, что она заручилась поддержкой иностранных держав в обмен на предоставление доступа к энергоносителям, и выкрикивали лозунги: «Они продали Сахару за доллары!», «Если гидроразрыв не вреден, как заявляют, то им следует бурить возле Президентского дворца! Мы не лабораторные животные!».
Многочисленные статьи в национальных СМИ и телепередачи сообщали о движении против гидроразрыва пласта, и им даже удалось привлечь внимание международной аудитории. Однако последствия ядерных испытаний массово не освещались. Лишь некоторые участники протестов вспомнили про них и связали с новыми проектами Парижа.
После демонстраций «Хирака» в 2019 году правительство Абдельмаджида Теббуна расправилось с журналистами, политическими и профсоюзными активистами и защитниками окружающей среды. Ярким примером стало судебное разбирательство по делу Камеля Айсата, которого обвинили «в нанесении ущерба национальному единству из-за его позиции по проекту добычи цинка и свинца в районе Беджая».
Париж избегает ответственности за свои ядерные эксперименты
В 2010 году во Франции приняли Закон о признании жертв французских ядерных испытаний и компенсациях, согласно которому претендовать на выплаты можно, если есть хотя бы 1 % вероятности того, что болезнь вызвана последствиями экспериментов. Эта вероятность рассчитывается по специальной формуле, которая учитывает год и место рождения, а также уровень радиации, которой подвергся человек. Однако авторы книги „Toxique” о французских ядерных испытаниях Т. Статиус и С. Филипп утверждают, что механизм определения жертв испытаний непрозрачен, а выплаты не учитывают морального ущерба. Более того, с момента принятия закона из пятидесяти подавших иски алжирцев компенсацию смог получить только один — солдат, находившийся на одном из объектов.
Участник конференции в Алжире, посвященной ядерным испытаниям, Абдул-Кадир Кшауи в интервью The New Arab рассказал о том, что пятеро его родственников имели врожденные заболевания из-за радиации, несмотря на то, что они живут далеко от полигона. Пыль, разносимая песчаными бурями, нанесла вред не только людям, но также домашнему скоту и дикой природе, а также загрязнила посевы и воду. Семья Кшауи не смогла получить никакой помощи, несмотря на доказательства, которые они представили властям Алжира и Франции.
Париж заявлял, что ядерные полигоны в Сахаре были выбраны из-за их удаленности и пустоты. Но на самом деле в районе испытаний проживали коренные и кочевые народы, которые погибли от радиации. Французские взрывы отнюдь не были безопасными и чистыми, поскольку архивные документы свидетельствуют о недостаточных мерах предосторожности для защиты местного населения, французского персонала и алжирских рабочих. В день первого испытания местным жителям приказали покинуть дома и укрыться одеялами, а присутствовавшим на месте французским экспертам и высокопоставленным лицам лишь выдали специальные черные очки.
После того как французские военные покинули полигоны в 1966 году, они закопали ядерные отходы и оборудование в песок. Места захоронений остались неизвестными. Именно поэтому токсичные останки и мусор по-прежнему наносят серьезный ущерб экологии и здоровью. Алжир требует информации о местах проведения ядерных испытаний, а также выплат компенсаций семьям жертв и пострадавшим от радиации. Однако же Франция отвергает обвинения и требования и отказывается взять на себя «исторические обязательства».
Алена Фокина (Информационное агентство «Африканская инициатива»)