Советская власть в 1940-х годах начали вести в Центральной Азии работы по добыче и последующему обогащению урана. В вихре исторических событий, связанных с обретением странами региона независимости, объекты, где осуществляли такую деятельность, остались без должного внимания.
Сегодня на ряде бывших урановых разработок в Узбекистане ведется рекультивация. Средства на нее предоставил «Счет экологической рекультивации» (СЭР), управляет которым Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР).
Kursiv обсудил с представителями ЕБРР ход работ на площадках и значение этого проекта для экологического благополучия не только Узбекистана, но и региона в целом.
Опасность рядом
Известно, что в странах Центральной Азии сосредоточено значительное количество объектов уранового наследия СССР. Международное агентство по атомной энергии (МАГАТЭ) проанализировало ситуацию на этих площадках и определило те из них, на которых рекультивация должна пройти в приоритетном порядке. Речь идет о семи локациях: Мин-Куш, Шекафтар и Майлуу-Суу в Кыргызстане, Табошар и Дигмой в Таджикистане, а также Чаркесар и Янгиабад в Узбекистане.
«Эти объекты наиболее проблемные из-за их расположения в сейсмически активных зонах, вблизи водных артерий и населенных пунктов», — рассказали Kursiv в ЕБРР.
При этом состояние площадок различно, но везде сохранились шахты и руины промышленных зданий, где перерабатывали уран. Кроме того, там есть отвалы и хвостохранилища: токсичность радиоактивных отходов крайне негативно сказывается как на людях, так и на окружающей среде.
Помимо негативного воздействия радиоактивных отходов, опасения вызывает сохранность инфраструктуры, которая обеспечивает их безопасность.
«Например, в Майлуу-Суу регулярные сейсмические колебания вызвали вибрацию дамбы хвостохранилища, что привело к разжижению хвостового материала. Дальнейшие сильные колебания могут привести к потере целостности дамбы и ее потенциальному обрушению», — разъяснили специалисты.
Мощное землетрясение чревато тем, что хвостохранилища (то есть отходы уранового производства) поведут себя как жидкость, плотина не сможет их больше удерживать. В результате бассейн реки Сырдарьи и Ферганскую долину ждет широкомасштабное загрязнение. Ситуацию дополнительно усугубляют климатические изменения.
МАГАТЭ признало положение на всех приоритетных объектах критическим. Другими словами, без рекультивации экологическая катастрофа — вопрос времени.
Насколько сложна ситуация в Узбекистане
Положение дел на урановых объектах в Узбекистане не радужнее, чем в других странах Центральной Азии.
Так, на площадке в Янгиабаде сосредоточены рудники, открытые шахты и штольни, отвалы пустой породы. Все это представляет не только экологическую, но и физическую опасность для местного населения и туристов, которые приезжают в живописный Янгиабад, чтобы отдохнуть.
На другом объекте — у села Чаркесар — осталось множество открытых штолен, отвалов и остатков сооружений водоотведения.
Кроме того, экологической безопасности Узбекистана угрожают уже упомянутые кыргызстанские хвостохранилища в Майлуу-Суу. Дамба расположена по течению одноименной реки, объект находится всего в десяти километрах от границы с нашей страной. Как рассказали в ЕБРР, землетрясение магнитудой всего шесть баллов может привести к разрушению плотины. Тогда токсичные материалы попадут в водную систему.
Ход рекультивации
Благодаря гранту СЭР, специалистам удалось начать рекультивацию нескольких урановых объектов. Узбекистану и Кыргызстану повезло: работы идут и в Янгиабаде, и в Чаркесаре, и в Майлуу-Суу.
В Янгиабаде, например, очищено от радиоактивных материалов около пяти тысяч гектаров, рекультивированы рудники Джекиндек, Каттасай, Алатанга и Рудный двор, закрыты 23 штольни и восемь провалов. Наконец, на площадке снесли руины заброшенного предприятия, которые тоже были загрязнены.
В Чаркесаре построили каналы для отведения воды, расчистили скопления руды и перекрыли провалы в земле.
Работы на обоих объектах начались около 12 месяцев назад и, как ожидается, будут закончены до конца 2024 года.
Дольше продлятся работы в Майлуу-Суу. Точных сроков их окончания в ЕБРР не назвали.
Кроме того, уже завершена рекультивация объектов уранового наследия в Мин-Куше и Шекафтаре. Их передали под контроль государства. Причем решение о судьбе этих площадок будут принимать местные жители.
Мировой опыт показывает, что рекультивированные объекты можно использовать для реализации проектов возобновляемой энергетики, как общественные парки, а также в научно-исследовательских целях. Есть вариант сохранить их в качестве достопримечательностей, где будут установлены информационные доски об урановом производстве и важности восстановления окружающей среды. Можно надеяться, что путем дискуссий будет решаться и будущее площадок в Узбекистане.
Что будет с остальными урановыми объектами
Нехитрые математические подсчеты показывают, что выше речь идет не о всех объектах, ситуацию на которых МАГАТЭ признала критической. Рекультивация проводится или уже завершена на пяти площадках, судьба еще двух в Табошаре и Дигмое (Таджикистан) пока не определена.
«Работы там не планируются из-за отсутствия средств на СЭР ЕБРР», — признали наши собеседники. По их оценкам, рекультивация этих объектов потребует около 35 млн евро. Занять работы могут до семи лет.
Существование в неизменном виде бывших урановых предприятий в Табошаре и Дигмое несет высокие риски. Там сосредоточено немало открытых шахт и штолен, загрязненных радиацией зданий и участков открытых горных работ.
Но даже после решения вопроса с оставшимися двумя приоритетными объектами проблема уранового наследия СССР в Центральной Азии не будет решена полностью. В регионе есть целая россыпь мест, где в советское время шла добыча руды.
По данным ЕБРР, лидирует по площади таких локаций Таджикистан. Наибольшая в Центральной Азии концентрация радиоактивных отходов, оставшихся от переработки урановой руды, сосредоточена в Дигмое.
При этом больше всего бывших предприятий добычи и обогащения урана имеется в Кыргызстане. Ситуация на них настолько различается, что определить, где она приняла наиболее опасный оборот, довольно сложно. На оценку влияют не только природные факторы (сейсмическая активность и последствия изменения климата), но и то, насколько этими объектами удавалось эффективно управлять в прошлом.
Инвестиции в будущее
Самое время поговорить о том, за счет каких средств ведется рекультивация объектов уранового наследия в Центральной Азии и почему денег не хватает даже на те площадки, которые считаются приоритетными.
Работы на пяти локациях финансируются с помощью СЭР. Это многосторонний донорский фонд, который учредили в 2015 году по инициативе Европейской комиссии. Крупнейшим вкладчиком является Евросоюз, он обеспечивает 83% взносов. Участвуют в проекте и отдельные государства — Бельгия, Испания, Швейцария, Норвегия, Литва и Соединенные Штаты Америки. ЕБРР, как уже отмечалось, управляет счетом.
Другими словами, государства Центральной Азии зависят от поддержки мирового сообщества при решении вопросов, связанных с объектами уранового наследия СССР. С одной стороны, такая ситуация объяснима — современный мир связывает глобальная экономика и масштаб проблемы не позволяет разобраться с ней без посторонней помощи. С другой — на планете множество кризисных ситуаций, которые требуют донорского финансирования. Актуальный дефицит бюджета СЭР оценивается в $50 млн.
«Риски для окружающей среды и здоровья населения, связанные с этими объектами, требуют комплексных и скоординированных усилий. Международное сотрудничество, адекватное финансирование и использование новейших технологий имеют решающее значение для смягчения долгосрочных последствий добычи урана», — отметили в ЕБРР.
Что касается мер, которые могут быть приняты на уровне отдельных государств, то собеседники Kursiv обратили внимание на необходимость полного осознания властями рисков. Это будет способствовать устойчивому финансированию сферы.
«И, самое главное, официальным лицам следует поднимать вопросы рекультивации объектов уранового наследия на всех глобальных форумах, так как они затрагивают множество стран», — заключили в ЕБРР.