ООО «Алаид» с марта этого года ведет дезактивацию 54 «грязных» ДОТов 22-го Карельского укрепрайона в Ленинградской области. В трех уже дезактивированных побывал корреспондент «БЕЛЛОНЫ» Виктор Терёшкин и обнаружил участки с повышенным альфа-излучением. Специалисты «Алаида» оправдываются – в техзадании «Росатома» ликвидация альфа-загрязнения не указана. Но после того как журналист стал рассылать экспертам письма с «неудобными» вопросами, в Госкорпорации «Росатом» решили провести новое обследование ДОТов и дезактивацию в них именно «альфа-грязи».
Год назад «БЕЛЛОНА» опубликовала материал «Ситуация с ДОТами в Ленинградской области: решается ли проблема?». Это было продолжение журналистского расследования «Линия Сталина: смертельная радиация ДОТов Карельского укрепрайона». Об угрозе для здоровья каждого, кто заходил в «грязные» ДОТы, весь 2017 год потоком шли публикации в СМИ. Со скрипом двигалась государственная машина. Лишь к осени 2018 года «РосРАО» начало дезактивацию пяти радиоактивных ДОТов в городской черте Санкт-Петербурга. Как только стали работать в первом ДОТе у поселка Белоостров, заместитель директора Ленинградского отделения ФГУП «РосРАО» по радиационной безопасности и обращению с РАО Александр Плотников в интервью «БЕЛЛОНЕ» подчеркнул:
– Ситуация в этом сооружении очень непростая. С прицельной шкалы светосостав постоянного действия (СПД) давно уже стал падать на пулеметный станок, на пол. Все оборудование проржавело, светосостав въелся в ржавчину, поэтому дезактивация очень затруднена. Радионуклид радий-226 вместе с влагой проник и в бетон. Тут не только гамма-излучение опасно, больше всего опасно альфа-излучение, когда альфа-частицы попадают внутрь организма. И это принесет самый существенный вред. Нужно как можно быстрее ликвидировать эту ситуацию. Про проблемы с «грязными» ДОТами в Ленинградской области мы знаем, знаем, что проводили обследование, понимаем, что с ними надо работать, и мы к такой работе готовы.
Говоря от опасности, идущей из ДОТов, Алексей Щукин, эксперт «БЕЛЛОНЫ», атомщик-профессионал, 40 лет отработавший в Госкорпорации «Росатом», отметил:
– Радионуклид радий-226 (период полураспада 1600 лет), испуская альфа-частицы, превращается в радиоактивный радон-222 (период полураспада 3,8 суток), который, в свою очередь, опять же через альфа-распад превращается в радиоактивный полоний-210 и далее в другие изотопы этого элемента.
Из досье «БЕЛЛОНЫ»: До 1970-х годов на шкалы различных приборов наносился светосостав постоянного действия, содержащий соли радия-226. В отличие от фосфора, такой состав светился десятилетиями, постепенно теряя яркость. Область применения была разнообразна: часы, компасы, авиаприборы, вольтметры, амперметры, манометры, тумблеры, прицельные приспособления, шкалы в военных установках, новогодние игрушки, настенные картины. Поскольку по химическим свойствам радий-226 похож на кальций, то, попадая в организм, он накапливается в костных тканях, вызывая рак костей. Кроме рака костей, радий является причиной такого заболевания, как анемия, поскольку он воздействует на костный мозг.
В конце прошлого года, когда работа по дезактивации пяти ДОТов Карельского укрепрайона в городской черте Петербурга была завершена, вся сложнейшая картина гамма-, бета- и альфа-загрязнения в них стала ясна профессионалам из Ленинградского отделения ФГУП «РосРАО». А они в области обращения с радиоактивными отходами работают уже пятьдесят лет.
Но в декабре того же года техзадание на очистку 54 ДОТов в Ленинградской области было подписано директором по государственной политике в области радиоактивных отходов, отработавшего ядерного топлива и вывода из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов Госкорпорации по атомной энергии «Росатом» Олегом Крюковым и директором ООО «Алаид» Александром Вихаревым. Потому что на электронном аукционе именно оно выиграло конкурс и получило контракт на 19 060 798,00 рублей. И про то, какая беда заложена в эти электронные аукционы разговор будет позже. И как ООО, работающее в сложнейшей области обращения с радиоактивными отходами, занимающееся дезактивацией всего с 2016 года, имеющее в штате по состоянию на 2018 год всего пять человек, могло такой конкурс выиграть – тоже. Сроки выполнения работ – с первого марта этого года, окончание – 30 ноября. За это время надо дезактивировать участки радиоактивного загрязнения на площади не менее 425 квадратных метров и передать во ФГУП «НО РАО» не более 45 кубических метров подготовленных к захоронению твердых радиоактивных отходов.
Работа с 54 ДОТами Ленинградской области оказалась и труднее, и масштабнее, чем дезактивация пяти ДОТов в городской черте мегаполиса. К некоторым ДОТам дезактиваторов просто не пускают. И приходится подолгу ждать разрешений. К иным бетонным сооружениям тяжелое оборудование приходится не только подвозить на квадроциклах, но и нести на руках. К дезактиваторам во многих местах относятся враждебно. СМИ интерес к этой теме уже потеряли. Да и сами алаидовцы с журналистами общаться не жаждут.
ДОТ №34
В этой истории тесно переплелись проблемы радиоактивной угрозы, исходящей от «грязных» ДОТов, торговля землей, забвение памяти павших воинов, чиновничья глупость, чисто русское разгильдяйство. И деньги.
ДОТ стоит в лесу у железнодорожной платформы 47 километр Приозерской железной дороги. Входил в Ненюмякский батальонный район обороны, располагался на важном направлении Кексгольм – Ленинград, прикрывая железную дорогу и шоссе Васкелово – Грузино. К ДОТу меня ведут Ольга Хлебородова, член правления СНТ «Прима – 47» и его председатель Роман Евсеенко. Это садоводство расположено неподалеку от ДОТа. Но ближе всего к старому бетонному сооружению СНТ «Сосновый Бор». Его временный заборчик из веток-палок всего в 19 метрах от него. Странное это садоводство. На месте мачтового соснового леса лежат кое-где толстенные бревна, вдоль улочек со свеженасыпанной щебенкой тянутся с двух сторон крошечные, будто игрушечные домики-близнецы. Летние, из одних досочек.
– А что это за домики, похожие на курятники? – не могу сдержать удивления. – Никогда таких в садоводствах не видел.
Ольга с горечью говорит:
– Это домики садоводства СНТ «Сосновый Бор», для него и спилили столетний лес. Их быстренько поставили, чтобы застолбить участки. И тут же стали вести их продажу. На Карельском перешейке земля золотая. И этим деятелям лишние глаза ни к чему. Видите вот это место? Мы здесь поставили памятный щит о трех ДОТах Ненюмякского батальонного района, которые тут есть. Его варварски уничтожили. Попытка вымарать из памяти историю Карельского укрепрайона. Мне это особенно больно потому, что мой дед воевал летчиком на Ленинградском фронте. Вон там, за железной дорогой, рядом с шоссе могилы, где похоронены погибшие летчики. И следопыты находят каждый год рядом с этим захоронением еще могилы неизвестных солдат.
Роман Евсеенко добавляет:
– От Алексея Шварёва, председателя Клуба истории и фортификации (КИФ) мы в 2014 году узнали, что этот ДОТ – памятник истории, вот тогда он и был определен как 34 ДОТ Карельского укрепрайона. У нас с Ольгой уже целые папки скопились документов переписки с самыми разными конторами. О судьбе ДОТа и СНТ «Сосновый Бор».
Доходим до ДОТа, его бетон покрыт кое-где мхом, ярко выделяется красная доска «Памятник истории. Долговременная огневая точка Карельского укрепрайона. 1932 год» на боковой стенке слева от входа. А справа от входа на бетоне еле виден большой в метр диаметром знак. Он уже еле различим. Знак радиационной опасности. Кто-то давно его нарисовал, пытался предостеречь – не заходите, тут опасно. Никаких свежих знаков этой опасности нет. По периметру ДОТа кое-где висит сигнальная лента.
Ольга достает из сумки пачку документов:
– Я вам вот почему в редакцию письмо написала. Наши садоводы правление замучили – безопасно ли заходить в этот ДОТ? А вдруг там радиация? Если есть – почему нет об этом табличек? Обратилась в Комитет по природным ресурсам Ленинградской области. И меня огорошили, что дезактивация ДОТа уже завершена. Но почему же нас никто не предупредил, что заходить в него опасно? Что дезактивация началась? Вот я и хочу, чтобы вы проверили с дозиметром – чистый ДОТ или нет.
– Вы обратите внимание, – добавил Роман Евсеенко, – как хитро ответил Комитет по природным ресурсам: население, мол, было проинформировано об опасности нахождения в ДОТах через СМИ. А еще информация об этом размещена на сайте администрации Всеволожского района. Да там такая уйма документов выкладывается каждый день, что это предупреждение днем с огнем не найдешь.
А Ольга, она по образованию химик и об опасности радиации хорошо знает, добавляет:
– Почему же эти ликвидаторы не оповестили жителей садоводств – если у кого-то есть какие-то части механизмов из ДОТа, принесите их обязательно нам, они могут быть испачканы радиоактивной грязью? Надо было провести опрос местных жителей. Кто-то ведь может знать, куда делась начинка из этих ДОТов.
Включаю наш редакционный профессиональный дозиметр-радиометр МКС-01 СА1М. Он прошел госповерку. Перед выездом я его проверил дополнительно контрольным источником, который шел с ним в комплекте. И гамма-излучение и бета- он определил совершенно правильно. А вот с альфа-частицами прибор этот работает как индикатор, то есть не так точно, как в режиме «Гамма» и «Бета». Но главное, что плотность потока альфа-частиц он непременно засечет. Дозиметр работает в режиме «Гамма», держу его в метре над землей, как положено. Гамма-фон 34 микрорентген в час у входа. Нормальный.
Включаю мощный налобный фонарик, осторожно заходим в темное бетонное чрево. Немного света поступает сквозь узкие горизонтальные прорези пулеметных амбразур. В свете фонаря хорошо видны спиленные механизмы казематных пулеметных установок, вентиляции. Спилено все, что можно было сдать. Это дезактиваторы все сняли? Или по-стахановски потрудились тут мародеры? И никто теперь не знает, какие дозы они схватили, когда срезали весь этот металл, дышали радиоактивной пылью. Когда пыхтели, вытаскивая его из ДОТа, грузили в машину, сдавали. И куда этот «грязный» металл уже ушел, во что его переплавили.
– Смотрите, – нарушает молчание Роман, – на всем полу, стенах следы отбойных молотков. Верхний слой бетона тут снимали.
Обращаю внимание, что пол покрыт то ли песком, то ли бетонной крошкой. А может быть, это потолок уже сыпется от старости?
В центре ДОТа гамма-фон на высоте одного метра в норме. Металл в пулеметных амбразурах поблескивает, видно, что его пытались зачищать. Замеряю пол, углы. Дозиметр-радиометр мерно «пощелкивает». И хорошо, что мерно. Спокойно. А в феврале 2017 года, когда мы с экспертом по атомным проектам «БЕЛЛОНЫ» Алексеем Щукиным зашли в ДОТ №26 у садоводства «Перемяки», дозиметр рядом с прицельной шкалой, покрытой светосоставом постоянного действия, в режиме «Гамма» застрекотал, как оглашенный и предупредил:
– Два и три десятых миллирентген в час. Опасно!
Еще бы не опасно. Это 23 тыс. микрорентген в час. При норме в 30 микрорентген в час.
А уж когда мы стали замерять лохмотья светосостава постоянного действия, свалившиеся от ветхости с прицельной шкалы, дозиметр-радиометр в режиме «Альфа» показал 30 тыс. альфа-частиц в минуту с квадратного сантиметра. Это был предел его измерений.
Памятуя те замеры, решаю переключить дозиметр-радиометр в режим «Альфа». И замерить металл двух амбразур. Потому что если светосостав постоянного действия на них сыпался, то обязательно въелся в металл. В правой от входа амбразуре на металле есть черные пятна, они едва заметны. Веду дозиметр-радиометр, как и написано в инструкции, в нескольких миллиметрах от поверхности. Подвожу к первому пятну. И тут прибор заходится в «щелчках». На дисплее выскакивают тревожные цифры. 2000 альфа-частиц. Чуть передвигаю дозиметр-радиометр. Ого, уже 2 400, 2 600. 2962. Отвожу прибор немного в сторону от этого пятна. Тут «щелчки» становятся намного реже. В углу рядом с амбразурой, сбоку на стене закреплена толстая металлическая пластина. На ней много пыли. Делаю замер. И тут все серьезно «грязно» – 2 300 частиц. Замеряю пол внизу, под амбразурой. Тут чисто. А вот тут, совсем рядом, плотность потока – 800 альфа-частиц в минуту с квадратного сантиметра. Значит, здесь тоже пятно «грязи», излучающее альфа-частицы, въелось в бетон.
А ведь сюда будут заходить посетители, да еще с детьми, ведь это «Памятник истории». А дети будут бегать от амбразуры к амбразуре. Будут ногами поднимать пыль. Выглядывать в бойницы, хлопать ладонями по этим пятнам краски, излучающим альфа-частицы. Понимаю, что нужно еще и еще проводить замеры в обнаруженных пятнах, накрывать их листочком бумаги, чтобы отсечь альфа-частицы. Понимаю, что наш редакционный дозиметр-радиометр при замерах суммирует и гамма-излучение, и бета- и альфа-. Но то, что он выдает такие показания, сигнализирует о серьезном загрязнении. А респиратор я собой не взял. Нет их, естественно, у Ольги и Романа. Мы ведь шли в уже «чистый», дезактивированный ДОТ.
ДОТ №38
До него от 34-го метров пятьсот. Переходим железную дорогу, ведущую в Приозерск, до войны он назывался Кексгольмом. Невдалеке шумит шоссе. Вот железку и шоссе пулеметы 38-ого ДОТа и должны были держать под огнем.
Ольга рассказывает:
– Тут зимой еще была протянута сигнальная ленточка, и висел знак радиационной опасности, сделан был просто – из плотной бумаги, завернутый в полиэтилен. А сейчас все исчезло. Этот ДОТ не такой посещаемый, как 34-ый – у садоводств, но сюда все равно ходят. Посмотрите, какая натоптанная тропа к нему ведет.
В метре от ДОТа дозиметр показывает 43 микрорентгена в час. Это больше, чем у ДОТа 34. Но не опасно. Внутри бетонного сооружения в свете фонаря видно, что тут тоже вели дезактивацию. На полу следы перфораторов. Гамма-фон тут в норме. Стараюсь не задерживаться, тороплюсь. Перевожу дозиметр-радиометр в режим «Альфа». Там, где с пола снят слой бетона, все чисто. Но в одном месте, где бетон не снят, засекаю пятно – 1068 альфа-частиц.
ДОТ № 32
До него нужно идти лесной дорогой после того, как пересекли оживленное шоссе. На ее обочине растут подберезовики.
Роман интересуется:
– Интересно, а грибочки тут «светятся»?
Выходим к ДОТу, он возведен рядом с каким-то холмом непонятного назначения. Наверху сделана площадка из добротных бетонных плит. К ней ведет лестница с каменными ступенями. С площадки ведет широкий земляной съезд. На нем оборудована огневая точка, обложенная мешками с песком, с наброшенной маскировочной сетью.
– Тут рядом войсковая часть, это вояки тренируются, – объясняет Роман. – А невдалеке поселок Ненюмяки.
Захожу в железобетонный бункер. По гамма-фону все нормально. Тут тоже по металлу пулеметной амбразуры видно, что ее скоблили. В режиме «Альфа» дозиметр-радиометр показывает в одной бойнице 42,44 альфа-частицы в минуту с квадратного сантиметра. Металл отскоблили качественно. А вот в углу второй бойницы плотность потока альфа-частиц подскакивает до 1649. Даже 3450. И пусть мне говорят, что этот дозиметр-радиометр в этом режиме замеряет не точно, но такие цифры плотности потока альфа-частиц – это явная «грязь». Торопливо выхожу из ДОТа, прощаюсь с Ольгой и Романом, уезжаю в город, в голове тревожные мысли – как же так? Дезактивировали, дезактивировали, а внутри – такие потоки альфа-частиц?
В «ТехноТерре»
На следующий день я бросился за консультацией в проектно-изыскательскую организацию ООО «ТехноТерра». Именно она занималась обследованием всех ДОТов, входивших в Карельский укрепрайон в Петербурге и Ленинградской области.
Подробно рассказал о замерах в трех ДОТах. И спросил Владимира Решетова, гендиректора «ТехноТерры»:
– Что могло произойти при дезактивации? Почему осталось такое альфа-загрязнение?
– Мы там не присутствовали, поэтому комментировать действие коллег не можем, – ответил Решетов, – специалисты «Алаид» достаточно серьезно подошли к дезактивации. Они начали с того, что с нами проконсультировались. Мы все рассказали, все материалы передали, никаких секретов тут быть не может, потому что тут наша цель была выявить «грязные» ДОТы, а их цель – дезактивировать. Могу привести миллион примеров, когда все зачистили, органы надзора все приняли, а потом еще что-то находится. Может случиться такая ситуация, когда после дезактивации по гамма-излучению все чисто, а альфа-загрязнение в каких-то местах останется? Да, может, но это вопрос контроля со стороны тех, кто выявил, и это должны делать надзорные органы. Может быть, кто-то что-то не увидел, надо писать рекламацию, и работа будет доделана.
– А давайте проверим наш редакционный дозиметр-радиометр, – предложил я. – Как он фиксирует плотность потока альфа-частиц.
Валерий Степанов, инженер-эколог тут же достал из сейфа контрольный источник плутония-239. И наш дозиметр-радиометр доказал, что его показания корректны.
– Значит, я обнаружил в ДОТах реальную грязь? – не унимался я. – Может быть, пыль?
– Скорее всего, – уточнил Владимир Решетов, – это пыль, микроскопические частицы, иной раз их называют «горячими частицами», если речь идет о разрушенном реакторе. Как мы знаем по печальному случаю с Литвиненко, чтобы убить человека нужны микрограммы полония-210, альфа-излучающего радионуклида. То, что загрязнило половину Европы цезием-137, – это всего-навсего несколько десятков килограмм, вылетевших из взорвавшегося чернобыльского реактора. Территория после выпадения чернобыльских осадков считалась загрязненной, если загрязненность превышала один Кюри на километр квадратный. А один Кюри – это один грамм радия-226. Если бы мы всего один его грамм распылили на квадратном километре, территория могла бы считаться загрязненной. Вот какое микроскопическое количество нужно, чтобы получить альфа-излучение.
Решетов с моего согласия позвонил знакомому специалисту из правительства Ленобласти, который курирует дезактивацию ДОТов. Что же «Алаид» так дезактивацию проводит, что журналист обнаружил в трех дезактивированных ДОТах альфа-активность? – спросил он. И дал мой телефон для связи. Уже через час мне позвонил Владимир Виноградов, руководитель проектов ООО «Алаид». И стал объяснять, что они работают строго по техзаданию. А в нем указано – дезактивировать они должны участки радиоактивного загрязнения в ДОТах только по гамме. До МЭД (мощности экспозиционной дозы) не более 0,3 мкЗ/ час (30 микрорентген в час). Они спрашивали в «Росатоме» – а что делать с альфа-загрязнением? И им ответили – не думайте об альфа, выполняйте техзадание. Владимир Виноградов посетовал, что у них много трудностей. В некоторых ДОТах, очень «грязных», приходится работать и неделю. Еще одна проблема – со сдачей радиоактивных отходов (РАО). Завод, который делал СПД, выпускал его таким, что кроме радия-226 в нем оказались и другие радионуклиды.
– Мы будет выходить на «Росатом» с предложением – возможно, придется покрыть ДОТы изнутри краской в несколько слоев, чтобы перекрыть альфа-излучение, – отметил Владимир Виноградов, – но на это потребуется дополнительные деньги и время.
В тот же день вечером мне позвонил Егор Луцкин, старший специалист по радиационной безопасности ООО «Алаид», он руководит дезактивацией. И предложил встретиться утром на следующий день у ДОТа №34. И он мне объяснит, что 2000 тысячи альфа-частиц там быть никак не может, потому что гамма-фон в ДОТе в норме.
Повторные замеры ДОТа №34
Егор Луцкин появился у бетонного сооружения с небольшим чемоданчиком с аппаратурой в руках. Он молод, приветлив, словоохотлив. Мы ждали его с Ольгой Хлебородовой и Романом Евсеенко. Не теряя времени, он стал нам объяснять, что этот ДОТ никому сейчас не принадлежит, он бесхозный. Что дезактивацию они проводят сухим методом, все убирается пылесосом, для этого используется специальный вакуумный инструмент. Что слои бетона они снимают не только с пола, но и стен. Что вся пыль остается на фильтровальной установке, ее загружают в мешок, потом – в контейнер и увозят национальному оператору. И если раньше в таких ДОТах было по 10 тысяч альфа-частиц, то после дезактивации остается лишь 200-300. А проверяют они это мазком марли, пропитанной спиртом, в лаборатории она сжигается, по этим пробам, и делают такой вывод.
Рассказал:
– С этим ДОТом было легко работать. В нем уже не было пластин с СПД, не было пулеметных станков, загрязненных этим светосоставом. К нему легко можно подъехать, подвезти оборудование, в том числе генератор, без которого не будут работать отбойные молотки.
Поделился и проблемами:
– А есть такие ДОТы, в которые нас просто не пускают. Приходится запрашивать разрешение. А на это уходит время. Есть и такие – как только приезжаем, начинаем дезактивировать, местные жители говорят – а ну идите отсюда и подальше! Мы тут двадцать лет соленья, варенье хранили, и дальше хранить будем. И ничего нам не надо. Никакой радиации, никакой дезактивации! В очень многих случаях нам говорят – вы у нас воруете, вы – чуть ли не террористы. А знаки радиационной опасности, которые мы вешаем, просто срывают. В садоводстве «Марс» в очень «грязном» ДОТе садоводы вход заложили кирпичной стенкой. Так в ней проломали дырку, чтобы внутрь залезать. Если кто-то захочет залезть в ДОТ, никто ему не сможет помешать – ни вы, ни правительство.
Наконец, заходим в ДОТ. Луцкин замечает, что сюда уже многие заходили – на полу много песка, наверное, на подошвах нанесли. Месяц назад, когда ДОТ сдавали Роспотребнадзору, такой картины не было. Егор Луцкин замерял альфа-частицы на металле пулеметной амбразуры своим дозиметром-радиометром «ДРБП-03». Замерял то пятно черной краски, которое замерял и я. Его прибор показал 16,69 альфа-частиц в секунду с квадратного сантиметра. Если умножить на 60 секунд, получится 1000 в минуту. Мой дозиметр показал те же 2500 альфа-частиц в минуту с квадратного сантиметра. Егор был вынужден признать, что альфа-загрязнение на металле есть, но оно не снимаемое. В доказательство потер пятно листком бумаги, появившиеся на ней следы, я замерил своим дозиметром, поток был такой же, как и от почвы на улице – 55 альфа-частиц. Примерно такую же цифру показывал при замере почвы и прибор Егора.
Луцкин убеждал:
– Техзадание мы тут выполнили на 100%. А альфа-загрязнение не в ржавчине, а в самом металле. Это не пыль, которая осела. Если чистить альфу, тут нужно все полностью вычищать.
Вот после этих повторных замеров я и стал рассылать письма экспертам. Спрашивал – почему в «Росатоме» указали чистить только по гамме, ни слова не упомянув об альфа? Будут ли безопасны такие ДОТы, в которых есть и металлические участки амбразур, и участки бетонных полов с альфа-загрязнением безопасны для посетителей? В особенности детей? Специалист «Алаида» объясняет, что сейчас это загрязнение не снимаемое. А через пять лет, десять? Когда ржавчина разъест? Послал письмо и Александру Никитину, члену Общественного совета «Росатома», гендиректору Экологического правового центра «БЕЛЛОНА».
Мнение экспертов
На следующий день после встречи с Егором Луцкиным, старшим специалистом по радиационной безопасности «Алаида», я вновь обратился с вопросами к генеральному директору ООО «ТехноТерра» Владимиру Решетову, изложил все подробности новых замеров в ДОТе №34. И спросил:
– Эти показания двух дозиметров–радиометров можно считать нормой?
– Нет, это назвать нормой нельзя, – ответил Решетов. – Два прибора, один из которых является средством измерения аккредитованной лаборатории, второй – просто дозиметром-радиометром, прошедшим госповерку, показали превышения плотности потока альфа-частиц. Это не фоновые, это аномальные значения, свидетельствующие о радиоактивном загрязнении. Нормы по альфа-излучению жесткие, да, они отличаются для фиксированного, нефиксированного загрязнения, но в данном случае – показания плотности потока альфа-частиц говорит о превышении норм. Альфа-излучение может сопровождать тяжелые ядра типа урана, радия, радона, дочерних продуктов распада радона, а у гамма-излучения при этом могут быть очень мягкие линии. Например, по полонию-210.
По физике загрязнения, присутствие альфа-загрязнения там было гарантировано с самого начала выявления. Раз мы имеем дело с радием-226, то у нас будет альфа-загрязнения, вызванные либо этим радионуклидом, либо дочерними продуктами его распада. Эта вещь, которая прогнозировалась с вероятностью 100%.
– Но почему тогда в техзадании «Росатома» ликвидация альфа-загрязнения не указана?
– Я техзадание не видел, поэтому мне сложно комментировать, – отметил Владимир Решетов. – Но было бы, скажу осторожно, крайне странно, имея альфа-распадающиеся нуклиды, требовать дезактивацию только по гамма-излучению. Конечно, это не профессионально и не правильно.
Игорь Окунев, физик, эксперт постоянной комиссии по экологии и природопользованию Законодательного собрания Ленинградской области проводил замеры во многих «грязных» ДОТах Карельского укрепрайона. Он считает, что в этих ДОТах есть букет именно бета- и альфа-нуклидов от цепочки распада радона. А в этом ряду конечный продукт свинец, предпоследний элемент распада полоний-210, вот он там и сидит в условиях векового равновесия. И тут есть угроза возникновения онкологических заболеваний дыхательных путей для посетителей ДОТов в случае попадания в легкие пыли со стен и пола. Полоний-210 чрезвычайно токсичен. Он не имеет ни гамма-, ни бета-излучения – только альфа-активность. И кроме полов и стен в ДОТах еще нужно проводить замеры потолков, велика вероятность того, что они тоже загрязнены.
Алексей Щукин, эксперт «БЕЛЛОНЫ» сообщил, что с бета- и альфа-фоном все сложнее, чем с гамма-фоном. К сожалению, в Нормах Радиационной Безопасности (НРБ 99/10) нет по ним норм для населения. Есть нормы для загрязнения поверхностей помещений периодического и постоянного пребывания персонала (группа А – 200 частиц). Для персонала группы Б – тех, кто временно пребывает в таком помещении, – одна четверть, т.е. не более 50 альфа-частиц в минуту с квадратного сантиметра. Альфа-излучение для населения должно быть вообще исключено. То, что в «Росатоме» в техзадании указали чистить только по гамме, ни слова не упомянув об альфа-загрязнении, говорит о том, что в реальной жизни они редко встречаются с загрязнением радием-226, практически с чистым альфа-излучателем. Поэтому подошли формально, на что исполнителю техзадания обязательно надо указать. Дезактивировать нужно все. Снимаемое загрязнение определять по методике, она подробно описана. Если не снимаемое загрязнение – удалить источник (вырубить бетон, удалить загрязненные детали), тем более что объекты загрязнения часто находятся в населенных пунктах. Со временем за счет коррозии металла, эрозии бетона радиоактивность будет переходить в воздух, оседать в виде пыли на поверхностях, что будет представлять значительную опасность для посетителей ДОТов и особенно для детей.
Из досье «БЕЛЛОНЫ»:
Полоний-210 чрезвычайно токсичен, радиотоксичен и канцерогенен, имеет период полураспада 138 дней и 9 часов. В 4 триллиона раз токсичнее синильной кислоты. Его удельная активность (166 ТБк/г) настолько велика, что, хотя он излучает только альфа-частицы, брать его руками нельзя, поскольку результатом будет лучевое поражение кожи и, возможно, всего организма: полоний довольно легко проникает внутрь сквозь кожные покровы. Он опасен и на расстоянии, превышающем длину пробега альфа-частиц, так как его соединения саморазогреваются и переходят в аэрозольное состояние. ПДК в водоёмах и в воздухе рабочих помещений 11,1⋅10−3 Бк/л и 7,41⋅10−3 Бк/м³. Поэтому работают с полонием-210 только в герметичных боксах.
Положительно заряженные альфа-частицы, излучаемые полонием, не проходят через кожу, однако при попадании полония внутрь организма, — если его проглотить или вдохнуть, – альфа-частицы необратимо разрушают внутренние органы и ткани, что зачастую приводит к гибели организма.
По оценке специалистов летальная доза полония-210 для взрослого человека — оценивается в пределах от 0,1-0,3 ГБк (0,6-2 мкг) при попадании изотопа в организм через лёгкие, до 1-3 ГБк (6-18 мкг) при попадании в организм через пищеварительный тракт.
Откуда столько радия-226 в ДОТах?
Сразу же после появление первых публикаций об опасности радиоактивных ДОТов журналисты и ученые считали, что светосостав постоянного действия с радием-226 на прицельных планках появился в них лишь в начале 60-ых годов. Шла холодная война, и в ДОТах Карельского укрепрайона шла модернизация: срочно ставили новые средства связи, артиллерийские орудия, улучшали системы вентиляции, станки «Максимов» заменили на новые казематные пулеметные установки с шаровым закрытием амбразур, чтобы повысить их живучесть. Вот для них-то, мол, и понадобились прицельные планки с радиоактивным радием. Кстати, до сих пор точное количество установленных прицельных планок с СПД не известно. Игорь Окунев, физик, эксперт постоянной комиссии по экологии и природопользованию Законодательного собрания Ленинградской области считает, что их было установлено несколько сот штук.
На двух информационных ресурсах я наткнулся на любопытную информацию, из которой следует, что светосостав постоянного действия на основе солей радия-226 стал применяться в ДОТах 22-го Карельского укрепрайона еще в феврале-марте 1943 года. Дотошные исследователи раскопали в военных архивах три документа. В двух комендант 22-ого Карельского укрепрайона просит директора Радиевого института отпустить 50 и 100 грамм СПД. А вот из третьего документа следует, что ДОТов, где уже был нанесен такой светосостав «для ведения огня в условиях отсутствия света», – больше 10. И отзывы о применении хорошие. И это означает, что его могли наносить и в других железобетонных сооружениях. Так что радий-226 и продукты его распада влияли на пулеметные станки и весь металл, стены и потолки ДОТов больше 75 лет. Есть любопытное свидетельство того, как при работах с солями радия-226 он легко проникает в поверхность стен, полов, потолков.
«Производство светящихся составов во время блокады организовал в Радиевом институте известный физик профессор А. Б. Вериго. Он и его сотрудники произвели множество экспериментов, прежде чем нашли то, что требовалось. Однако чтобы постоянно выпускать светящиеся составы в должном количестве, нужен был определенный запас солей радия. В городе таких запасов не сохранилось. Сотрудники института стали добывать радий с поверхности стен, с полов и потолков тех комнат, где раньше применялся радий для научных исследований, пустили в дело отходы. И они обеспечили светосоставами фронт».
(Из книги Н. Рейнова «Физики – учителя и друзья»)
Почему так важны эти свидетельства далеких блокадных дней? Да потому, что при дезактивации ДОТов 22-го Карельского укрепрайона сотрудники ООО «Алаид» загрязненность бетонных потолков просто не замеряли. А значит – не дезактивировали. И опасные радионуклиды так в бетоне и «сидят». Но бетон этот за семь десятков лет от сырости стал сыпаться. С образованием бетонной пыли, которая вместе с продуктами распада радия-226 создает аэрозоли с альфа-частицами. А это, как считает эксперт Игорь Окунев, очень опасно для всех посетителей. Потому что альфа-частицы опасны именно при попадании внутрь организма.
Почему именно ООО «Алаид» получило контракт на дезактивацию?
Почему же контракт на дезактивацию 54 ДОТов в Ленинградской области, сложнейшую работу, требующую профессионалов высокого класса, выиграло именно ООО «Алаид»? Общество было зарегистрировано лишь в 2016 году. При этом основным видом деятельности указывалась «обработка отходов и лома драгоценных металлов». Среднесписочный состав сотрудников на 2018 год – всего пять человек. Правда, в услугах значится: «оказывает широкий спектр услуг в области обращения с твердыми радиоактивными отходами». Даже текст эти специалисты не вычитали.
А тут всё просто как пареная репа. Как объяснил мне знакомый бизнесмен – все дело в том, что в апреле 2013 года в РФ был принят Федеральный закон № 44 – ФЗ. О контрактной системе. В сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения Государственных и муниципальных нужд. И от закона этого все стонут. Единственный критерий в нем – это цена. И это печально. Потому что ни квалификация, ни опыт, ни прежние работы при этом не учитываются. От этого и вытекает качество работ.
Готовится новое обследование ДОТов
Мое письмо с «неудобными» вопросами Александр Никитин, член Общественного совета «Росатома», переслал в это ведомство, которое и готовило техзадание по дезактивации 54 ДОТов Карельского укрепрайона. Стала известна реакция Александра Дорофеева, руководителя проектного офиса «Формирование единой государственной системы обращения с РАО» госкорпорации «Росатом». В телефонном разговоре с Никитиным он сказал, что техзадание, которое они готовили, было действительно написано так, чтобы убрать из ДОТов всю гамма – «грязь». А чтобы убрать альфа-загрязнение, надо снимать слой металла. Но поскольку эти ДОТы представляют еще и историческую ценность, надо было согласовывать это с ведомствами, которые охраняют эти памятники. Поэтому в техзадании и не было предусмотрено снятие слоя металла. Но сейчас, поскольку возник такой вопрос, они готовят другое техзадание на работы, которые планируют начать весной.
P.S. Из досье «БЕЛЛОНЫ»:
Алексей Шварёв, председатель Клуба истории и фортификации (КИФ), три с половиной года борется за чтобы 22-ой Карельский укрепрайон был признан объектом имеющим историко-культурную ценность. Этим летом он получил ответ из Комитета по культуре Ленинградской области. И привел его на странице с комментарием: «Вот такое замечательное письмо прислал Комкульт ЛО, можно подытожить 3,5 летнюю деятельность. Не находит Комитет по культуре историко-культурной ценности в Карельском укрепрайоне, что же поделаешь. У линии Маннергейма комитет нашел ценность для народов Российской Федерации, памятниками стали даже надолбы, а тут – нет. Не достойны».
«Комитет по культуре Ленинградской области опубликовал 18 апреля 2019 года приказ (№01-03/19-230 от 17 апреля 2019 года) «О включении выявленного объекта культурного наследия «Комплекс оборонительных сооружений линии Маннергейма (от Финского залива до Ладожского озера)», расположенного в Выборгском районе Ленинградской области, в единый государственный реестр объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов Российской Федерации, об утверждении границ территории и предмета охраны объекта культурного наследия».
Согласно приказу, при включении в госреестр объект получил название «Комплекс фортификационных сооружений («Линия Маннергейма»), место ожесточенных боев Красной Армии в период 1939-1940, 1941-1945 гг.». Теперь это памятник регионального значения».